Он начал перебирать пузырьки, постукивая кольцами по стеклу и деревянным пробкам с золотой и серебряной окантовкой. Между делом он рассказывал о своем отце и волшебных зельях, знакомых ему по книжкам.

– Ага, пятнадцать лет, и по тебе видно, что это было вечное лето. Как говорят, только мелкая река может сверкать так ярко, – сказала фейри, и Мэтью поднял на нее удивленный взгляд ребенка. Улыбка промелькнула на его лице, всего на мгновение.

Прежде чем Джем успел вмешаться, улыбка вернулась.

– А, понятно. «У него нет ни гроша, а с виду он кажется миллионером. Можно ли желать большего?»[4] – процитировал Мэтью. – Оскар Уайльд. Знаешь такого? Я слышал, фейри любят похищать поэтов. Попробуй украсть его – он того стоит.

Женщина рассмеялась.

– Возможно, мы уже это сделали. Хочешь, чтобы тебя тоже похитили, милый мальчик?

– Не думаю, что это понравится моей маме-Консулу.

Мэтью по-прежнему лучился улыбкой. Женщина как будто почувствовала себя неловко, но потом улыбнулась. Фейри бывали колючими, как шипы, но не потому, что хотели причинить вред – просто такими их создала природа.

– Это любовный приворот. – Фейри кивнула на пузырек, наполненный мерцающей розовой жидкостью. – Тебе ни к чему, светлое дитя нефилима. А вот это ослепит твоих противников в бою.

Могу себе представить, сказал Брат Захария, изучая пузырек с черным, как уголь, песком.

Мэтью определенно нравилось слушать про зелья. Захария не сомневался, что сына Генри пичкали такими сказками дома за ужином.

– А это что такое? – спросил Мэтью, показывая на фиолетовый флакон.

– О, еще одна настойка, не представляющая никакого интереса для нефилимов, – отмахнулась женщина. – Зачем вам зелье, которое заставляет говорить правду? Я слышала, у вас, Сумеречных охотников, нет секретов друг от друга. К тому же у вас есть Меч Смерти, если понадобится доказать, что один из вас не лжет. Хотя как по мне, так это жестокий обычай.

– Это и в самом деле жестоко, – охотно согласился Мэтью.

Фейри как будто опечалилась.

– Значит, ты из жестокого народа, милое дитя.

– Но сам я не такой, – возразил Мэтью. – Я верю в искусство и красоту.

– Однажды ты можешь стать безжалостным, несмотря ни на что.

– Нет, никогда, – настаивал Мэтью. – Мне нет никакого дела до обычаев Сумеречных охотников. Традиции Нижнего мира мне нравятся гораздо больше.

– Ах, ты льстишь старухе. – Фейри замахала рукой, но ее лицо сморщилось, как довольное яблоко, когда она снова улыбнулась. – Что ж, раз ты такой милый мальчик, я покажу тебе кое-что особенное. Как тебе понравится пузырек со звездной жидкостью, гарантирующий его обладателю долгую жизнь?

Довольно, зазвучали голоса в голове Захарии.

Сумеречные охотники не торгуют своими жизнями, сказал Брат Захария и потянул Мэтью за рукав.

Мэтью уперся, не желая уходить.

Все эти зелья – не более чем подкрашенная вода и песок, сказал Захария. Не трать деньги зря и никогда не заключай сделок с фейри. На Базаре надо быть осторожным. Здесь не только торгуют мечтами, но и могут разбить тебе сердце.

– Ну ладно, – согласился Мэтью. – Смотри, дядя Джем! Вон оборотень продает книги. Знаешь, оборотни – самые неутомимые читатели.

Он бросился к ларьку и начал задавать бесхитростные вопросы женщине-оборотню в чопорном платье, и вскоре она уже поправляла прическу и смеялась над его глупостями. Внимание Брата Захарии внезапно привлек чародей, которого он искал.

Подожди меня здесь, сказал он Мэтью и пошел навстречу Рагнору Феллу, стоявшему у костра под аркой железнодорожного моста.

Огонь выбрасывал зеленые искры, озаряя умное лицо чародея и белоснежные волосы, обрамляющие крутые завитки рогов.

– Брат Захария, – кивнул он. – Рад тебя видеть, но боюсь, новости у меня не очень хорошие. Ну, да ладно. Плохие новости приходят, как дождь, а хорошие – как вспышка молнии перед бурей.

Звучит обнадеживающе. Брат Захария почувствовал, как сжимается сердце.

– Я обратился к нескольким источникам в поисках нужной тебе информации, – продолжал Рагнор. – У меня появилась зацепка, но должен тебе сказать: меня предупредили, что эти поиски могут оказаться фатальными. Они уже стоили жизни одному смельчаку. Ты действительно хочешь, чтобы я проверил эту ниточку?

Да, хочу, сказал Брат Захария.

Он надеялся на большее. Когда в том году он встретился с Тессой на мосту, она выглядела обеспокоенной. День выдался серый. Ветер сдувал ее каштановые волосы с лица, которого могли коснуться тревоги, но не время. Иногда казалось, что лицо – это все, что у нее осталось. Он мало что мог, но однажды обещал до конца своих дней охранять ее даже от ветров с небес.

И намеревался сдержать слово.

Рагнор Фелл кивнул.

– Хорошо, я продолжу поиски.

Как и я, сказал Брат Захария.

На лице Рагнора появилось выражение глубокой тревоги. Брат Захария обернулся и увидел Мэтью, который возвращался к прилавку с зельями.

Мэтью! позвал Брат Захария. Иди-ка сюда.

Мэтью кивнул и неохотно направился к нему, одергивая жилетку.

Тревога на лице Рагнора стала еще заметнее.

– Почему он с тобой? Почему ты так со мной поступаешь? Я всегда считал тебя одним из самых разумных Сумеречных охотников, но вижу, что ошибался!

Брат Захария вгляделся в лицо Рагнора. Было непривычно видеть мага в таком смятении, ведь он всегда проявлял осторожность и профессионализм.

Я думал, вас с Фэйрчайлдами связывает долгая истории взаимного уважения, сказал Брат Захария.

– О, конечно, – сказал Рагнор. – И в свете этого я очень счастлив, что до сих пор не взлетел на воздух от какого-нибудь взрыва.

Что? удивился Захария.

Все разъяснилось, как только Мэтью увидел Рагнора и просиял.

– Здравствуйте, профессор Фелл. – Он покосился на Джема. – Профессор Фелл был моим учителем в Академии, пока меня не отчислили. Вернее, пока не выгнали с позором.

Джем знал, что Джеймса исключили из Академии, но чтобы Мэтью… Он думал, что Мэтью просто решил последовать за своим парабатаем, как поступил бы любой на его месте.

– Твой друг с тобой? – спросил Рагнор и поморщился. – Кристофер Лайтвуд здесь? Наш Базар скоро будет охвачен пламенем?

– Нет, – улыбнулся Мэтью. – Кристофер дома.

– Дома в Идрисе?

– В лондонском доме Лайтвудов, но это далеко отсюда.