ожили, стали подпрыгивать и приближаться. Олегу приходилось все время лягать армейским ботинком очередную надоедливую посудину. Этим же занимался и Прохорович.

Сначала спутники пробовали переговариваться с командиром дивизии, пытаясь перекричать гул винтов и шум двигателя. Потом поняли, что это невозможно, и заткнулись.

Колонну с нарушителем догнали быстро. Тут комдив приказал пилоту снизиться. И вертолет завис над танковой колонной командира роты, не выполнившего приказ «Газы».

Размахивая антенной-штырем, сирийский генерал пытался достать ею по все еще торчащей из люка командирского танка голове нарушителя. Но все попытки были безрезультатными. И оба, пилот и генерал, увлеклись. А далее, вполне логично, произошло то, что и следовало ожидать: вертолет задел за пригорок задним винтом. Винт зачихал. Кабина машины пошла вверх, а хвост с открытым задним люком резко вниз. Неуправляемый вертолет завис в воздухе «сигарой». А в открытом люке показалась близкая земля.

– Хватайся за стропы, держись! – заорал Прохорович, извиваясь в парашютных ремнях. Олег обеими руками судорожно уцепился за переплетение строп. Вертолет рвануло. Вниз, словно бомбы, полетели опостылевшие баки с водой.

Руки у нашего друга посинели от напряжения. Вертолет натужно ревел и вибрировал, пытаясь схватить воздух и набрать высоту.

Но вот, наконец, пилот выровнял машину. Заработали оба винта, и от сердца отлегло. Из кабины показалась голова Ширази. Приложив руку к груди и наклонив голову, генерал извинялся.

– Неплохо полетали, – обратился к Прохоровичу наш переводчик, когда они вернулись на КП дивизии.

– Да уж, неплохо, потом поговорим, – сумрачно отозвался подполковник, сделав ударение на «потом», имея в виду общую оценку действий всех и каждого.

По окончании маневров состоялся их подробный анализ. Командиры подразделений сидели на стульях, а личный состав – прямо на песке.

Долго говорил генерал Ширази, пытаясь дать оценку действиям каждого командира и каждого подразделения. Наш друг пытался синхронно переводить сказанное комдивом группе советских хабиров.

Потом взял слово Прохорович. А за ним должен был высказаться каждый советский специалист по действиям подшефного подразделения. Артиллерист – о действиях артиллерии, сухопутчик – о действиях пехоты, танкист – о действиях танковых подразделений и т. д.

Олег стоял весь мокрый от жары и напряжения с микрофоном в руках, стараясь переводить как можно лучше. Но опыта не хватало, и он чувствовал, что допускает ошибки. На переводчика глядели сотни глаз.

Впоследствии он не раз вспоминал ту не лучшую для себя ситуацию. Тогда, в сирийской пустыне, он получил первый жесткий урок. Дело не в том, что говорить надо было несколько часов – он даже сорвал голос. Трудно объяснить людям другое: что ты учился только два года, что времени больше не было. Но ситуация исключала поблажки. Олег получил сполна кривых улыбок и усмешек, и ему было стыдно.

Ну, а потом все, что было сказано устно, должно было лечь на бумагу в качестве замечаний и рекомендаций для передачи сирийцам.

Олег работал сутками, не помня себя, забывая о сне и пище. Помощи ждать было неоткуда. Сирийский переводчик Хани наотрез отказался переводить что-либо письменно, к тому же попросту исчез.

Глава 14

Сирия. Погоня

Один-два раза в месяц всех переводчиков Дамасского гарнизона привлекали для несения дежурства на Абу-Руммани, в офисе Главного военного советника. Цель дежурства заключалась только в том, чтобы с семи вечера до семи утра следующего дня прослушивать эфир, сидя у мощного радиоприемника, и фиксировать в специальном журнале все мало-мальски важные сообщения и новости, передаваемые официальными и неофициальными радиостанциями.

Работа, в сущности, была непыльная: сиди себе при параде в офисе, слушай и записывай сводки новостей. И всего-то!

Однако переводчики к дежурству особой любовью не пылали. Хотя и в ночных бдениях у радиоприемника на втором этаже была своя прелесть: трансляции по радио велись с интервалами в 45–50 минут. За это время можно было переключить радиоволну на любую музыкальную и выйти на великолепную защищенную снаружи густой зеленью балконную террасу, выпить сока и посидеть в кресле расслабившись. Общий антураж дополняли напоенный запахами цветов ночной воздух, стрекотание цикад и приглушенные звуки клаксонов дальних авто.

Во всем здании, кроме переводчика, находился лишь оперативный дежурный. Но его пост располагался на первом этаже, и ему категорически запрещалось покидать место своего дежурства. Поэтому переводчики всегда наслаждались ночной прохладой, тишиной и приятным одиночеством.

Эфир был забит прекрасной музыкой: пели Битлз, только что появился Демис Руссос, Далида и многие-многие другие популярные исполнители тех лет, песни которых невозможно было так просто услыхать в Москве. Только лишь в редких специальных телевизионных программах под названием «Зарубежная эстрада», которые специально крутили поздней ночью, когда основная масса взрослых людей уже отдыхала перед предстоящим рабочим днем.

В очередной раз включив приемник во время трансляции официальных новостей, наш переводчик вдруг услыхал чью-то официальную речь. Расслабленное состояние улетучилось мгновенно. Оказалось, что он поймал выступление только что пришедшего к власти в Сирии нового президента страны Хафеза Асада перед руководством государства и командованием армии.

Из речи следовало, что в соседней Иордании поднимается восстание палестинских беженцев, которые выступают против нейтральной позиции короля Иордании Хусейна в арабо-израильском конфликте. Далее Хафез Асад заявил, что Сирия всем сердцем со своими палестинскими братьями – героями, что Сирийские вооруженные силы не останутся в стороне.

«Что значит, не останутся в стороне? Правильно ли я понял, что сказал президент Сирии Хафез Асад?» – сомневался и недоумевал Олег.

Все услышанное по радио он по возможности подробно и аккуратно записал в тетрадь дежурства.

Что же до «палестинских героев», о которых говорил сирийский лидер, то у нашего друга на этот счет было свое собственное мнение – типичные бандиты. Здесь, в Сирии, они свободно разъезжали, сидя на броне танков, по населенным пунктам, все в автоматных и пулеметных лентах крест-накрест. Ни дать ни взять – головорезы-исламисты! Противостояние с Израилем всколыхнуло джихад[31].

Всю ночь потом наш переводчик внимательнейшим образом слушал эфир радиостанций, но ни одна из них не подтвердила и не опровергла полученной информации. Никаких комментариев! Неужели ошибся?!

Утром, докладывая по команде, все же сделал акцент на этой информации.

Его долго и с пристрастием расспрашивал офицер связи (офицер спецслужб) посольства, прибывший специально для получения разъяснений. Но кроме того, что наш знакомый уловил ночью, больше добавить было нечего.

Прошло дней пять. О случившемся стали забывать, списав все на неопытность переводчика. И вдруг…

– Сегодня на рассвете в полном составе оставила свои боевые позиции сороковая бригада первой танковой дивизии. Направляется в сторону сирийско-иорданской границы, – докладывал Главному военному советнику САР подполковник Прохорович.

– Прошляпили! – в сердцах отреагировал