— Лизинг проверь, красивая! — ору я вслед, намереваясь нырнуть снова.

— Что? — поворачивается она и, вернувшись, повторяет вопрос. — Что вы сказали?

— Ушки не чистишь, да? — фыркаю с сожалением и повторяю, чеканя каждое слово. — Вы неверно проводите операции по лизингу, мадам! Из-за вашей небрежности или некомпетентности возникла вопиющая ошибка. Я посоветую Виктору Николаевичу сменить руководство холдингом. Адью, — киваю, как положено гусару, и снова ухожу под воду.

Сорвался, конечно, я зря на Шурлике. Но полегчало! Немного. Теперь бы вернуться в номер и не открутить маленькой рыжей ведьме башку. Не поддаться желанию завалить ее в койку и, под ее стоны, вырвать обещание выйти за меня замуж.

Еще одна рюмка. Достаточно, наверное, на сегодня. Пить с утра не комильфо. Тем более на глазах у публики. Теперь проспаться бы… Номер придется запереть, а то сбежит наглая рыжая морда. Думаешь, я тебя не завоюю, девочка? Не поймаю? Не на того нарвалась, дорогая! Я начну сначала. Ты и пикнуть не успеешь, как окажешься замужем. Ишь, надумала… Романы ей покрутить надо! Да я любому фаберже откручу, пусть только приблизится.

Накинув халат, шагаю к гостинице. Ливень шпарит серьезный. Но мне плевать. Я зол и решителен. Да и спать на земле при такой погоде приходилось не раз. Лучше, конечно, в койке, обняв нахальную девчонку.

«Так… — останавливаю сам себя. — Сейчас ты до стояка домечтаешься, Гаранин! Хоть в лифт зайди!»

Вбегаю в холл и тут же натыкаюсь на неугомонного Шурлика. Финансовый директор холдинга Александра Как-ее-там терпеливо ждет, когда я закончу водные процедуры.

— Сева, — не торопясь, подходит ко мне. Думает, я способен оценить точеную фигурку, спрятанную под офисной узкой юбкой, аккуратные сиськи, колышущиеся под белой рубашкой, и стройные ножки, обутые в туфли на высоком каблуке.

Не-а! Не способен.

Тем более сейчас, когда по моей спальне ходит рыжее лохматое чудовище и изрыгает огонь. Ведьма!

— Как ты догадался? — спрашивает Александра. — Я хотела бы понять ход твоих мыслей.

Да ну? Я сам с трудом понимаю, как там у меня шестеренки шевелятся. Бегают одна за другой. А иногда останавливаются. Особенно, если Тайка рядом.

— Все просто, Саша, — объясняю примирительно. — Эта проблема появилась в прошлом году, а раньше ее не было. Правильно?

— Да, — кивает она.

— Я посмотрел на порядок цифр и посчитал суммы всех договоров. К стоимости основных средств прибавил ежемесячные платежи и получил те же тридцать лямов. Сама проверь еще раз. И напиши мне, как будешь учитывать по-новому. Пришлешь по ватсапу на одобрение.

— Я думала, ты соберешь совещание…

— Не-е, у меня стресс от пережитого. Теперь нужно поспать. Если успеете все исправить, назначь совещание часа так на три. Если нет, то на завтра в двенадцать. Идет?

— Хорошо, Всеволод Юрьевич, — кивает мне Шурлик и степенно удаляется к лестнице.

А я взлетаю в лифте в пентхаус, желая только одного. Дорваться до маленькой нахалки. Подхватить на руки, закружить, а затем, уложив на кровать, прижать к постели своим телом. Зацеловать, не выпуская из объятий. Но войдя в номер, я нахожу заплаканную Тайку в спальне. Моя девочка рыдает, уткнувшись лицом в подушку. Худенькие плечики содрогаются при каждом всхлипе.

— Тебя кто обидел? — спрашиваю, садясь рядом на корточки.

— Никто, — отмахивается она. — Я просто понять не могу, когда умудрилась стать мишенью.

— Начни сначала, — повторяю фразочку, сказанную Шурлику. Шепчу на ушко всякие глупости, а руки уже скользят по непокорным рыжим волосам, спускаются ниже за шиворот халата. Оглаживают шею и плечо.

— Гаранин! — отмахивается от меня Таисия. Садится на кровати маленькая зараза. Принюхивается.

— Ты пил? С утра?

— Нет, — мотаю башкой. — У меня иногда по утрам вырабатывается этанол в крови.

— С коньячным фаном? — прищуривается мой личный дознаватель.

— Ну почему коньяк? — пожимаю плечами. Встаю и, отойдя на безопасное расстояние, бросаю небрежно. — Клопами несет, Тайка. Я их жру вместо завтрака.

— Идиот! — кричит она, кидая в меня подушку. — Какой же ты придурок, Севочка!

— Страстный? — приподняв бровь, уточняю я. — Как жеребец необузданный?

— Ты редкий идиот, Гаранин, — вздыхает она, всплескивая руками. — Я тут понять не могу, почему меня хотят убить. А ты мне гадости про клопов рассказываешь! И уже залил за воротник с утра!

— Залил? — приподнимаю ворот халата. — Так это не я, а ливень. Вон, за окном шпарит.

В меня снова летит подушка, а затем и сама красавица н всех парах несется ко мне. Замахивается кулачком. Перехватываю. Целую. Прижимаю к себе несносную девицу и шепчу словно маленькой.

— Все будет хорошо, Таечка!

— Кто меня защитит? — всхлипывает она, уткнувшись мне в грудь. — Отец путешествует. Мишка на гастролях.

При упоминании о бывшем Тайкином женишке у меня сводит внутренности. Кажется, на помолвке двух желторотых птенцов мне впервые снесло башку. Напился, как скотина. Трахнул какую-то Светкину подружку. А потом свалил в туман. Марго, кажется. Светка ругалась. А брат меня тогда чуть не прибил. Одна Тайка ничего не заметила. Хоть в этом повезло.

— Ну, какие из них защитники, Таечка? — вздыхаю натужно. — Папа твой, конечно, за тебя всех заломает и сам поляжет. Но он уже старенький, зайчик. А Майки — молодой еще. Его одним чихом перешибить можно. И Хуану свою пожалей, — добавляю с усмешкой и тут же получаю локтем по ребрам. — Это ж родная кровиночка твоей крестной, — выдыхаю язвительно.

— Я люблю их. И крестную, и Мишку. Поэтому оставь свои шуточки при себе, — бурчит моя ненаглядная. Но не отходит. А наоборот, прижимается к влажному халату.

— Пойдем в душ, поговорим, — предлагаю, ни на что не надеясь. С Таисией предсказуемость не срабатывает. — Спинку мне потрешь. Поможешь войти в душевую кабину. Я ведь уже старенький, Тая…

— Что за чушь? — косится на меня недоверчиво. — Кто тебе это сказал?

— Ты. — Смотрю прямо в глаза и даже не думаю отвести взгляд. — Замуж за меня не хочешь идти.

— Да ты же ни одной юбки не пропустишь, Гаранин. Ну, какой из тебя муж и отец семейства? Бабло и телки только на уме.

— Я ж и говорю, старый уже. Никак не могу убедить любимую женщину, что нет никого дороже…

— Ты меня любишь? Правда? — вскидывает голову. Вглядывается упрямо, будто пытается на моем лице найти какие-то улики.

— Люблю. Только тебя, — рыкаю, подхватывая на руки. Тащу в ванную, включаю воду. И раздев, как маленькую, резко ставлю на мраморный пол душевой кабины. Скидываю халат и плавательные шорты. Удав, почуяв сладенькое, уже поднял голову и качается из стороны в сторону.