— А если и так? — лукаво прищурилась Яся.

— Ну, это многое объясняет.

Иван подобрал с травы рубаху, встряхнул и бросил ей. В лицо попал. Ну вот что за меткое прозвище — дурак!

— И что же, например?

— Характер твой скверный. Точь-в-точь как у бабки. Одевайся-ка, нечего в мокром сидеть — простынешь.

Яга закономерно надулась.

— А что мне первому встречному и поперечному улыбаться? Вежливость соблюсти — это одно, а друзьями мы быть не обязаны. Иди куда-нибудь. Не при тебе ведь переодеваться.

— Ну и зря. На Руси принято первому встречному предлагать «будь мне отцом, братом, нареченным», мало ли, как встречный отреагирует, если не улыбнешься. Вдруг за врага примет и головы лишит?

Яга подняла бровь — он это сейчас серьезно?.. И не сдвинулся ведь никуда.

— Ну, а по-честному — она тебе и вправду бабушка?

И загорелись его глаза странным огнем, вот точно как вчера, когда на порог ее лез да подтягивался. Бравый молодец. Или как сегодня, когда в мавку поверил.

— А тебе-то что?

Сделала Яся ему знак нетерпеливый — мол, отвернись хотя бы. Иван насупился, но отвернулся. Она быстро рубаху через голову натянула, а полотенцем подвязалась. Нечего ему на коленки ее глазеть. Это в реальном мире, перевернутом — нормально, здесь же разврат почитай.

— Замолви за меня словечко. Так и отблагодаришь, — весело предложил Иван-дурак.

И обернулся, руки на груди волосатой. Взглядом смерил, насчет полотенца фыркнул. А Яга еще пуще нахохлилась. Ну вот, приехали. Она ему должна. И ежу ведь понятно.

— За что ж это благодарить?

— За спасение, — улыбнулся Иван, да так солнечно, что улыбнуться хотелось в ответ, но Яся была тверда как кремень. — От холода, от речки колдовской. А еще сейчас твою ногу лечить будем, садись. И разве ты сама поблагодарить не хотела? Это вежливо, между прочим, раз ты такой вежливости поборник.

— Каков!

— Что «каков»? Такие простые законы тебе поясняю... Так, покажи-ка, — присел он возле нее по-хозяйски и пятку из воды да и выхватил. Яга едва не свалилась — коль бы за камень обеими руками не схватилась, так бы и в воде уже была. — Так, продырявила ты ногу малость, солнышко ясное, но матушкина мазь справится. Только ходить лучше не стоит, хотя бы денька два.

— Постой, — замотала Яся ногой в попытках ее вырвать, — ты ж за такой акт милосердия сдерешь втридорога. Не баба Яга у меня бабушка, нечем мне тебя благодарить, Иван. Так что пусти.

— Ну, нечем, так нечем, — вздохнул Иван, хотя, к своему удивлению, не так уж и расстроился. — Все равно помогу — такой уж я, солнышко ясное. Кровью истечешь, зараза какая попадет. Сиди, ясно солнышко, не дергайся. Да и рубаха моя на тебе, как же я тебя одну пущу?

Засуетился Иван, котомку свою к воде подтащил, копаться в ней начал.

— А почему ты ясным солнышком меня величаешь? — поинтересовалась Яся осторожно.

— Ну, а как еще? Яся — ясная значит. Да и верю я, что солнышко из-за туч всегда выходит, даже на твоем челе. Вот! Нашел!

Яся все еще думала, что ответить на такое утверждение нежданное, а Иван баночку диковинную раскрутил, и потянуло оттуда запахами трав.

— Матушкина мазь, — пояснил он в ответ на ее немой взгляд. И улыбнулся тепло. — Любую хворь лечит. И тебя вылечит. Солнышко ясное.

И подмигнул ей. А потом мыть, тереть да мазать принялся.

— А... зачем тебе к Яге? — спросила Яся. Любопытно ведь. — Да я и сама могу намазать, думаешь, не умею?

Это она уже про ногу. Возился ведь с ней, хотя какое из нее уж солнышко.

— Мне сподручнее. Не упрямься, Яся, что плохого в помощи? Не буду я благодарностей просить, не переживай. А к Яге...

Лицо Ивана сделалось возвышенное и мечтательное, какое у парней редко бывает. Только разве что у царевичей, которые ничего не умеючи живут да мечту мечтают. А этот умеет, вон, и с ранами обращаться , и со словами, и девиц от беды да реки Смородины спасать, и шутить без передыху, хотя самого больно небось приложило вчера о дерево какое. Вон, ссадины, царапины да синяки по всему лицу и телу, где штанов нет.

— Так тут дело такое, сердечное.

Яся насторожилась. Нет, конечно, на здоровье , как говорится, не больно-то надо было, но... обидно!

— Избушка у нее есть. Ты сказ про замок ходячий слыхала?

Тут Яга зависла. В который раз. Ну, слишком быстро это все, слишком ведь!

Иван достал из котомки чегой-то, пощипал на корпию, обмотал ей пятку.

— Вуаля! — порадовался собственной работе и опустил на берег, где сухо. — Так не слыхала поди?

Да в том-то и дело, что она слыхала, и аниме смотрела, но ОН, дурак тридевятый, он-то откуда знает?!.

Иван тем временем опять нырнул в свою котомку. Вытаскивал оттуда одну странную вещь за другой. Огромную ракушку с дырками... Нет, не ракушку, она вроде деревянная, на свистульку похожа. Еще деревяшку резную с клавишами из металла, и звякнули они почти как ксилофон... Укулеле.