Он пристально смотрел на нее. Потом ободряюще улыбнулся и кивнул, как будто имел в виду что—то конкретное. И вдруг она поняла!

— Думаю, мне следует оставить вас наедине обсудить детали, — добавил Фрэнк, заметив понимание в ее глазах. — Марвин, спасибо за предложение.

Джина понятия не имела, откуда он узнал о том, что ей нужно. Что она хочет, чтобы окружающие не узнали о ее родственной связи с Марвином. Но об этом можно подумать позже. А сейчас настал ее черед вести переговоры с отцом.

— Джина, когда ты все уладишь, то почему бы тебе не заглянуть ко мне в офис после собрания, чтобы мы, м—м—м, поговорили.

Она услышала колебание в его голосе и поняла, что он специально сделал паузу. Поговорить? Почему бы и нет… Но в этот раз их отношения не выйдут за рамки деловой беседы!

Фрэнк не сомневался, что, переговорив с отцом, Джина появится в его офисе. Если он не ошибался, то она могла в любой момент влететь туда, готовая работать, устанавливать границы проекта, права и обязанности каждого из них…

Как хорошо, что он знал и настоящую Джину. Мисс Лейк на страницах журнала, застегнутая на все пуговицы, серьезная и сдержанная, никогда бы не смогла заменить ту Джину, которая прыгнула за ним в бассейн, влезла на батут, носила сногсшибательные черные трусики.

— Молодец, — мысленно похвалил он себя за сообразительность, когда, спустя несколько минут, дверь офиса распахнулась.

Серьезная Джина Лейк вошла твердой походкой в комнату и села на свободный стул напротив его стола. Благоразумнее будет не упоминать, что только что он думал о ней и ее белье.

— Ты действительно готов пройти через это? — она сразу перешла к делу.

— Угу. А ты? Все обсудила с Марвином?

Та кивнула:

— Я согласилась. На все про все у нас всего четыре недели. Твоя статья появится в сентябрьском выпуске журнала «Женщина», моя в том же месяце — в «Мужчине». Думаю, нам следует начать с…

Он поднял руку, прерывая ее:

— А я думаю, что нам сначала надо обсудить пятницу.

— Нет. Сначала надо забыть пятницу и приступить к работе.

— Как я могу забыть, что ты спасла мою жизнь, — спросил Фрэнк, нежно улыбаясь. — А потом лечила мою ссадину.

Она посмотрела на его висок, и Фрэнк развернулся, чтобы показать ей маленькую, заживающую ранку.

— Она уже зажила. Забудь об этом. Упрямая, черт возьми. Но он любил такую черту в женщинах.

— И все остальное, что произошло в пятницу, я тоже должен забыть?

Она молчала.

— Но, ведь если я забуду, то не смогу извиниться, верно?

Девушка немного расслабилась:

— Ты… Ты хочешь извиниться?

Он кивнул, стараясь выглядеть как можно более искренним:

— Извини, Джина, я так виноват, что не запер дверь спортзала.

У нее ушло несколько минут на то, чтобы осознать сказанное. Потом глаза девушки округлились. Интересно, как она отреагирует? Возопит от злобы? Или улыбнется своей злой улыбкой, которую он так хорошо знал.

Она закрыла рот рукой, встала и, повернувшись к нему спиной, подошла к его книжным полкам. Наконец, Джина распрямила плечи, обернулась и сказала:

— У тебя язык без костей, Дэвис, Я с огромным удовольствием выставлю тебя дураком в сентябрьском номере.

— Мечтать не вредно, — парировал тот, ухмыляясь. — К сентябрю, когда журналы появятся в продаже, ты признаешь, что твой принц либо не существует, либо гей.

Она всплеснула руками, и что—то пробурчала, глядя в потолок.

— Любишь разговаривать сама с собой? Девушка смерила его надменным взглядом.

— Я молилась о терпении.

— Пожалуйста, не молись о терпении со мной. Мне больше понравилась нетерпеливая Джина, та, с которой я познакомился в пятницу.

— В пятницу я еще не знала, что человек, которого я спасла, был упертым шовинистом.

— Ты всегда доверяешь прессе? Не полагаешься на инстинкты? — спросил Фрэнк, обеспокоенный тем, что она отказывалась воспринимать его таким, каким он был на самом деле. Некоторые люди видели только то, что хотели. Неужели Джина Лейк принадлежала к их числу? В пятницу он узнал настоящую Джину, которая полностью отличалась от той строгой матроны, образ которой постоянно вставал пред глазами при чтении ее статей.

Может, этот проект не так уж и плох? Они начнут работать вместе, узнают друг друга лучше, и ей удастся забыть о своих предубеждениях?

— Мои инстинкты меня никогда не подводят, — заявила Джина.

— Скорее, не всегда подводят. В пятницу они приказали тебе довериться мне, жить настоящим, забыть обо всем и последовать за мной. А сегодня они приказывают ненавидеть меня.

— Сегодня я знаю, кто ты такой. Фрэнк встал из—за стола и приблизился к девушке. Она поспешно сделала маленький, едва различимый шажок назад. Он видел, как у нее на шее пульсировала жилка. Хотя, внешне она казалась равнодушной, внутри у нее все тряслось.

— Нет, Джина, не знаешь. Не больше, чем я знаю настоящую тебя.

Она пожирала Фрэнка глазами, потом взгляд девушки опустился на его губы, и он знал, что она думала об их поцелуях. Фрэнк глубоко вздохнул, вспоминая, какой нежной была ее кожа, как аромат роз наполнил его голову, как он чувствовал ее тело… Рай на земле. Блаженство.

Родной дом.

— Может, начнем с чистого листа, забудем о предубеждениях и используем шанс, предоставленный нам судьбой? — Голос Фрэнка звучал так нежно, успокаивающе.

Она неуверенно переступила с ноги на ногу, встревоженная, напряженная, ощущающая каждой клеточкой своего тела их близость.

— Ты получишь свои очерки, — наконец, пробормотала она.

— А ты сможешь дольше хранить свой секрет.

Она усилием воли оторвала глаза от губ Фрэнка.

— Откуда ты узнал?

— Лео сказал, что ты хочешь сохранить это в тайне. Но не объяснил, почему.

Та пожала плечами, снова садясь на стул.

— Семья, верно?

— Да, семья, — мягко ответила она. — Я ценю то, что ты никому ничего не сказал.

— А я, в свою очередь, снимаю шляпу перед семьей, которая умеет хранить секреты. Мои родственники этим не отличаются. — Он с отвращением дернул головой.

— Все действительно настолько ужасно?

— Не существует темы, которая бы не обсуждалась за обеденным столом семейства Дэвисов. Начиная с цвета белья, которое мать подарила отцу на Рождество, и заканчивая тем, насколько удалось младшему брату закадрить симпатичную девочку из команды болельщиц.

Она закусила губу и поинтересовалась:

— А ему удалось? Фрэнк ухмыльнулся.