В 1894 году, когда Айлин было пять лет, супруги Сун отдали девочку в школу Мактайра – закрытое методистское учебное заведение, основанное доктором Алленом и названное в честь епископа Мактайра. Чарли ничуть не смущал тот факт, что оба эти человека в прошлом относились к нему с неприязнью и даже пренебрежением. Во всем Шанхае это была лучшая школа для девочек, притом американская. Айлин сама попросила родителей устроить ее сюда. Она видела, что на воскресных службах в церкви ученицы этой школы занимают специально отведенные для них места. Даже в столь юном возрасте Айлин демонстрировала целеустремленность и желание обладать неким статусом, которые в дальнейшем и определили ее судьбу. Мать Айлин колебалась: девочка была еще слишком мала для закрытой школы. Однако Айлин настояла на своем, и родители записали ее на осенний семестр. Бабушка Айлин была категорически против. Китайцы считали, что с маленькими детьми расстаются только бедняки, если же обеспеченная семья отсылала ребенка из дома, это воспринималось как проявление исключительной жестокости. Но Чарли и его жена приучали детей к самостоятельности, а потому скрывали свои чувства.

Вскоре произошло еще одно событие, показавшее силу характера Айлин, которой суждено было стать одной из самых богатых женщин Китая. По случаю поступления в школу родители купили ей дорожный сундук. Айлин рассказывала своему биографу Эмили Хан, что целую неделю «пребывала в лихорадочном возбуждении из-за сборов, одежды и того самого кофра. Это был ее первый личный, собственный кофр – красивый, черный и блестящий». Когда же в кофр уложили новые вещи Айлин, «ее разочарованию не было предела… Кофр не заполнился до краев». Айлин «потребовала принести всю свою зимнюю одежду и заполнить оставшееся место»[93].

Пятилетнюю девочку волновал еще один вопрос: «дома устраивали чудесные чаепития – а будут ли такие же в школе?» Она успокоилась лишь после того, как мать собрала ей в корзинку лакомства, какие она сама пожелала: «одну упаковку ирисок Callard&Bowser’s и плитку горького шоколада».

Наконец Айлин отправилась в школу: одетая в жакетик из шотландки и зеленые брючки, с подпрыгивающим на макушке хвостиком, она шагала рядом с отцом. Но когда отец собрался уходить, девочка бросилась ему на шею, всхлипывая и умоляя остаться. Этот эпизод навсегда врезался в память Айлин, хотя она никому не говорила, как отец вырвался из ее объятий.

О школе у Айлин сохранились не самые теплые воспоминания. Девочка была младше всех, парты оказались слишком высокими, ножки Айлин не доставали до пола и за время уроков затекали. Позднее она признавалась, что «ужасно страдала по этой причине, но никто о ней не подумал и не устранил неудобство». Ей пришлось самостоятельно искать способ поддерживать кровообращение. Пожалуй, худшим ее воспоминанием были ночные страхи. Пока старшие ученицы делали уроки, она «лежала совсем одна в огромном дортуаре наверху и дрожала от ужаса». Утешением для Айлин служили звуки гимна «Пребудь со мной», который девочки пели, возвращаясь в спальню. Гимн возвещал маленькой Айлин, что ее одиночество закончилось. Под это пение девочка засыпала. С тех пор каждый раз, когда Айлин слышала эту мелодию, ее словно накрывала волна облегчения.

Школа закалила характер Айлин и приучила ее полагаться на религию. Она никогда не рассказывала родителям о своих невзгодах. Отец с матерью не поощряли нытье и жалобы. Поскольку Айлин училась в закрытой школе, ее детство прошло без родных и сверстников, которые могли бы стать ее товарищами по играм. Она выросла замкнутой и неласковой. За всю жизнь у нее появилось лишь несколько близких друзей – вот почему никто не защищал ее, когда она подвергалась критике со всех сторон.

Вторым ребенком четы Сун стала Цинлин. Она родилась 27 января 1893 года и была на три года младше Айлин. Эта нежная, «мечтательная и миловидная», «тихая и кроткая»[94] девочка была любимицей матери. Цинлин училась дома, а в школу Мактайра ее отправили, только когда ей исполнилось одиннадцать лет. Возможно, мать почувствовала, как тяжело было Айлин, и пожалела вторую дочь. Всегда погруженная в свои мысли, девочка всюду следовала за матерью. К различного рода привилегиям Цинлин относилась совсем иначе, нежели ее старшая сестра. Цинлин вспоминала: «В детстве моя мать, набожная христианка, брала меня по воскресеньям в церковь. Когда мы приходили, пастор и его помощники часто прогоняли со скамьи в первом ряду бедно одетых женщин, чтобы освободить место для нас!»[95] Такое поведение служителей церкви оттолкнуло Цинлин от миссионерства и стало одной из причин ее сближения с коммунистами. У застенчивой, но дружелюбной Цинлин было несколько настоящих подруг, связь с которыми она сохранила на долгие годы.

Младшая из сестер, Мэйлин, была типичным экстравертом. Она родилась 12 февраля 1898 года и была здоровой, пухленькой и бойкой девочкой. Зимой мать одевала ее в толстую стеганую курточку и брючки, и малышка топала, слегка переваливаясь, похожая на тыквочку, словно напрашивалась на забавные прозвища. Ее хлопковые башмачки с мыском в виде головы тигра были украшены яркими длинными усами и гривами, торчавшими ушами и жутко выпученными глазами. Волосы Мэйлин мать собирала в два хвостика, которые перевязывала красными шнурками и сворачивала петельками. Эта популярная детская прическа носила неблагозвучное название «норки краба», но Мэйлин даже не думала обижаться.

В школу Мактайра младшая из сестер Сун поступила в возрасте пяти лет, потому что хотела во всем подражать своей старшей сестре. Мэйлин пришлось штудировать трудные предметы, чтобы догнать других учениц. Своих преподавателей она уверяла, что не испытывает никаких сложностей или страхов. Однако кто-то из учителей увидел, как однажды Мэйлин проснулась посреди ночи, вся дрожа, вылезла из постели и встала рядом с кроватью, повторяя по памяти домашнее задание. Вскоре Мэйлин отправили из школы обратно домой, и она снова стала открытым и жизнерадостным ребенком[96].

Жизнь семьи Сун подчинялась строгой дисциплине и религиозному укладу. Никому не разрешалось «тешить дьявола» – играть в карты или танцевать, – ибо «Богу это не понравится». В доме ежедневно молились, семья часто бывала в церкви[97]. Маленькой Мэйлин семейные молитвенные собрания казались скучными, и она под разными предлогами норовила улизнуть из комнаты. Длинные проповеди в церкви внушали ей ужас. Цинлин подчинялась требованиям матери, хотя и сохраняла внутреннюю отчужденность, а старшая из сестер, Айлин, медленно, но верно превращалась в набожную христианку.