Джои уронила шляпу, когда запрокинула голову, чтобы рассмотреть вертолет – тот летел прямо к ним, снижая скорость, чтобы зависнуть. Странахэн различал в распахнутой двери наблюдателя береговой охраны. На парне был белый шлем и бинокль, он явно искал миссис Чарльз Перроне, которая, судя по всему, пропала в море.

Чтобы покончить со всем этим, Странахэну достаточно было встать, помахать руками и указать на женщину в желтом сарафане, женщину, которая поспешно спряталась обратно под мягкую шляпу и глядела тревожно.

«Как это просто, – думал он, – и как соблазнительно, потому что, если честно, я для такого бардака староват».

И все же он не помахал, не указал и не сигнализировал вертолету любым нормальным способом. Вместо этого он взял левую ладонь Джои и прижал ее к губам, легко, однако достаточно потянув время, чтобы наблюдатель наверняка заметил.

Чтобы спасатель, как любой посторонний человек на его месте, заключил, что женщина в сарафане – не жертва кораблекрушения, а, видимо, жена или подружка везучего парня средних лет, который сидит за столом для пикника.

И вертолет, разумеется, унесся прочь. Странахэн и Джои смотрели ему вслед, пока он не превратился в яркую точку в нежно-голубой дали. Сель с чувством выполненного долга прекратил лаять и свернулся клубком. Над головой материализовалась стая возмущенных чаек.

– Спасибо, – сказала Джои Перроне. – Значит, я могу остаться?

– Я, наверное, спятил, – отозвался Странахэн.

Звонок из береговой охраны раздался ровно в полдень.

– Вы сдаетесь? Да вы с ума сошли! – заявил Чаз. Он упаковал вещи час назад. – Моя жена где-то там, в воде – что, если она еще жива?

– Шансов почти нет. Мне очень жаль, мистер Перроне.

Чаз выписался из «Мариотта» и, воодушевленный, с облегчением поехал домой. Ему удалось безупречное убийство. Тридцать семь часов назад он перебросил Джои через борт, и даже волоска ее не нашли. Океан сделал свое дело.

Войдя в дом, Чаз ощутил прилив… что бы это могло быть? – нет, не раскаяние, скорее плотское влечение. В воздухе слабо пахло любимыми духами Джои – этот аромат неизменно возбуждал Чаза. «Куда утонченнее, чем эта Риккина фруктовая бурда, – подумал он. – Может, уговорить ее сменить марку?»

Он прослушал на автоответчике серию психованных сообщений от друзей Джои, которые прочитали об ее исчезновении в газетах. Подумал, что ему чертовски повезло жениться на женщине, у которой фактически нет семьи, ни большой, ни маленькой, а значит, некому поднять суматоху. Чаз никогда не встречался с единственным братом жены; интересно, удастся ли новостям о смерти Джои выдернуть отшельника Корбетта Уилера из любезной его сердцу Новой Зеландии.

Поначалу вид платьев Джои в шкафу расстроил Чаза. Ему полегчало, когда он очистил все вешалки, и еще больше полегчало, когда убрал из ванной все ее мыла, кремы, скрабы, увлажнители, отшелушиватели и кондиционеры. Он методично собрал все ее вещи и свалил их на королевских размеров кровать. Все, кроме одного обольстительного кружевного лифчика и трусиков, которые вроде подошли бы Рикке, если бы та сбросила пару фунтов. Ликвидации не подлежали и драгоценности Джои, которые стоили минимум десять или двенадцать штук.

У Чаза не было контейнеров, куда поместились бы все пожитки жены, поэтому он съездил в отдел доставки близлежащего «Брэндсмарт» и прихватил несколько здоровенных картонных коробок. Вернувшись, он увидел серый «форд-седан» на подъездной дорожке и Карла Ролваага на крыльце. Чтобы не показаться веселым вдовцом, другой муж-убийца оставил бы коробки в машине, дабы не светить их перед изнуренным детективом. Но Чаз решил, что не даст запугать себя или сбить с пути.

– Что у вас там? – спросил Ролвааг. – Бронетранспортер?

Чаз молча открыл переднюю дверь и задом вошел с коробками в дом. Он направился прямиком в спальню, а болезненный коп следовал за ним на подобающем расстоянии.

– Видеть не могу ее вещи. Слишком мучительно, – сказал Чаз. Он принялся бросать платья и блузки Джои в коробку, где раньше хранился сорокадюймовый «Санио». – Куда ни посмотрю, всюду она, – уныло продолжал он. – Я даже не могу заставить себя распаковать чемодан, с которым она ездила.

Ролвааг задумчиво наблюдал.

– Люди по-разному реагируют на подобный шок. Некоторые ничего в доме не трогают. Оставляют все в точности как было, вообще все – постельное белье, грязные вещи для стирки. Поразительно. Не выбрасывают даже зубную щетку любимого человека – она так и стоит в стакане на раковине. Иногда это длится годами.

Чаз продолжал наполнять коробку.

– Только не я. Если все эти вещи будут мне о ней напоминать, я по утрам из кровати выбираться не смогу.

– Что будете со всем этим делать?

– Я еще не решил. Может, отдам бедным.

Детектив выудил из груды черепаховую щетку для волос.

– Можно я возьму?

– Будьте любезны, – автоматически произнес Чаз. И после секундного размышления: – Могу я спросить, зачем она вам?

– На всякий случай.

– Да?

– На случай, если что-то всплывет, – сказал Ролвааг, – часть тела или что-нибудь еще. Не хочу углубляться в детали, мистер Перроне, но иногда такое случается.

– Да, я понял. Вам нужен образец ее ДНК

– Верно. В случае необходимости, волос на щетке хватит для идентификации, – подтвердил детектив. – Ничего?

– Конечно. – Не дрогнув, Чаз сграбастал с кровати пару сумочек и швырнул их в коробку.

Ролвааг сунул расческу Джои во внутренний карман куртки.

– Здесь, во Флориде, были случаи, – сказал он. – Рыбак выуживал огромную акулу, она билась на палубе и внезапно срыгивала огрызок человеческого тела. Иногда через недели после того, как человек пропал. Между тем акула могла проплыть две или три сотни миль…

– Могу себе представить, – болезненно скривившись, прервал его Чаз.

– Прошу прощения, мистер Перроне. Вы наверняка проходили такие случаи в Розенштиле.

Взгляд Чаза метнулся с коробки на лицо детектива.

– Да, мы проходили. – В голосе беспокойство, он и сам слышал. Ролвааг уже навел справки. – Берите все, что хотите, – пригласил Чаз, махнув на груду вещей. – Я готов сделать что угодно, если это поможет со всем покончить.

Улыбку детектива Чаз решил счесть сочувственной.

– Покончить – это хорошо, – сказал Ролвааг. – Хоть иногда и больно, но все равно шаг вперед. Простите за вторжение.

Чаз проводил его до двери и сказал:

– Звонили из береговой охраны. Они бросили искать в полдень.

– Да, я знаю.