Хуан-Карлос кивнул:

– Возможно, дальние родственники моих дядей. Бьюсь об заклад, Тантаберра сделали все, чтобы никто не приходил почтить их могилы.

Они вошли в выщербленную калитку. Надгробий было всего двадцать пять, не больше.

Порция останавливалась рядом с Хуаном-Карлосом, пока тот склонял голову перед могилами. Сама она посылала господу молитвы забвенным душам и тоже переходила от одной плиты к другой.

– Вам знакомы эти имена?

– Некоторые звучат знакомо.

Вместе с фамилиями на плитах были выгравированы инициалы.

– Монторо, конечно, и я слышал упоминание об Оливио, но многих не знаю. Я прикажу восстановить это кладбище, чтобы почтить их память.

Хуан-Карлос настоял на том, чтобы вырвать самые высокие сорняки, которыми заросло кладбище. Порция наклонилась помочь ему.

– Нет, пожалуйста, вы пораните руки, – уговаривал он.

– Я буду осторожна. Хочу помочь. – Она вскинула подбородок, готовая броситься в битву.

– Но я забыл захватить для вас перчатки. Будьте осторожнее, принцесса.

Она улыбнулась, и что-то укололо ее в сердце. Он рассержен на себя за то, что забыл о кладбище.

– Обещаю быть осторожной.

Он стал вырывать сорняки, теснившиеся вокруг надгробий, присматриваясь к именам, выбитых на плитах, словно желая запечатлеть их в памяти. Порция заметила печаль и чувство потери на его лице, в тенях темных глаз. Диктатура так много отняла у его семьи! У нее тоже почти не осталось родственников.

– Дайте я взгляну на ваши руки, – попросил он, когда они очистили от сорняков сколько смогли.

Ветер завывал в ветвях деревьев. Теперь он становился все холоднее.

Она протянула ему руки.

Хуан-Карлос внимательно осмотрел ее руки, повернул ладонями вниз.

– Видите, я не какая-нибудь неженка!

Он рассмеялся, снова блеснув глазами.

– Я никогда так о вас и не думал. И благодарен за вашу помощь.

– Всегда готова. Но нужно сделать еще кое-что.

Его правая бровь взлетела вверх.

– И что это?

– Я сейчас вернусь. Не ходите за мной. Я всего на десять минут.

Она оставила его на кладбище. Хотела сделать что-то самостоятельно. Для его семьи.

Он прислонился к столбу за калиткой кладбища, наблюдая, как она идет по полю. Каждый раз, когда она поворачивалась, его взгляд словно приклеивался к ней. Он не выпустит ее из поля зрения. Она это поняла. Он по натуре защитник. Рыцарь! Но не пытается оспорить ее независимость, и она это ценит.

Через десять минут Порция вернулась. Хуан-Карлос широко улыбнулся, глядя на большую охапку полевых цветов, собранных ею. Некоторые, наверное, можно было назвать сорняками, но все, несомненно, красивые. Синие, светло-желтые, кремово-белые и розовые.

– Хотите помочь мне возложить все это на могилы?

Он кивнул. Она молча наблюдала за игрой эмоций на его лице.

Они последний раз прошли по кладбищу, возлагая цветы на могилы и надгробия, чтобы дать знать усопшим, что кто-то помнит их. Кто-то заботится.

И ушли с кладбища. Хуан-Карлос держал ее за руку. Грустный и одновременно сладостный момент. Порция была тронута его заботой о дальних родственниках, почестях, которые он им оказал.

Сколько людей просто проехали бы мимо? Сколько позаботились бы остановиться и убрать следы запустения?

Чувства, которые она питала к Хуану-Карлосу, рос ли с каждой минутой, которую она проводила в его обществе.

Лошади заржали, увидев их, и затопали копытами. Хуан-Карлос снова сунул руку в седельную сумку, на этот раз для того, чтобы предложить животным горсть овса.

– Ну вот, успокойтесь. Никаких жалоб.

И погладил Хулио по голове.

– Давайте посидим минуту. Отдохнем.

– Хорошо.

Он расстелил под деревом одеяло. Теперь в тени особой нужды не было. Похолодало, и серые облака закрыли солнце. Порция вздрогнула и вынула из седельной сумки куртку.

– Замерзли?

– Немного.

– Мы можем отправиться обратно.

Было слишком рано возвращаться домой. Им еще нужно проехать несколько миль, и она не хотела задерживаться из-за похолодания. Ее семья происходила из Скандинавии, где еду укладывали на подоконники, чтобы та замерзла, а старики жили свыше ста лет, потому что микробы в той среде не выживали. Она не желала задерживать Хуана-Карлоса.

– Минут десять, не более, – заверила она и, надев куртку, села. Он примостился рядом и обнял ее за плечи. Казалось таким естественным положить голову ему на плечо.

– В получасе езды отсюда гигантское скальное образование. Почва каменистая, но лошади могут туда добраться. Я нашел в GPS карту местности.

Его голос успокаивал, хотя он говорил о нелегкой задаче.

Она закрыла глаза.

– Думаю, это хороший тайник для шедевров искусства. Подозреваю, там есть пещеры. По крайней мере надеюсь.

– Вполне логично. Мы все проверим.

– Готовы? Иначе можем вернуться завтра.

– Готова. Мы уже на полпути туда, верно?

– Да, но погода может стать проблемой.

– Не станет, Хуан-Карлос. Я не неженка-принцесса, помните?

Из его груди вырвался смех.

– Как я могу забыть? Вы все время об этом упоминаете.

– Вот и хорошо, – ответила она, удобнее устраиваясь в его объятиях.

Мерное биение его сердца походило на рокот мощного двигателя, опасный и волнующий. Хотя она не желала пошевелиться, однако пора было прервать этот прекрасный момент наедине с ним.

Порция выскользнула из его рук и поднялась:

– Я готова, если готовы вы.

Хуан-Карлос вскочил. В его глазах светилось сожаление, словно она отняла у него нечто очень ценное.

У них обоих.

* * *

Гигантские красные скалы резко выделялись на фоне серого неба и коричневой земли. Лошади довольно резво и уверенно пробирались через каменистую местность, и вскоре она перестала волноваться, что разобьется, пока они поднимаются на плато.

– Это изумительно. Напоминает Седону в Америке. Вы бывали в Аризоне?

– Нет, но видел снимки. Это колония художников, верно?

– Да, помимо всего прочего. Там превосходные галереи и выставки картин. Я там училась как-то летом.

– Вы когда-нибудь взбирались на скалы?

Она прикусила губу.

– Несколько раз почти соблазнялась, но нет, не взбиралась. Я была там ради картин. Разве сегодня мы поднимемся на скалы?