— А можно мне? — спросил я.

— Что? — отец сделал вид, что не понимает.

— Залезть на него?

— Нет, сейчас мы спешим, — ответил отец как-то смущенно и несколько раз оглянулся по сторонам.

— Ну хоть на минутку! — я был упрям, вероятно, как и все дети.

— Там слишком высоко, ты можешь упасть, — шепнул мне отец.

— А другие? А почему другим можно? — я чуть не плакал.

— У нас дела, — отец прервал спор и потащил меня в сторону.

Вечером я пожаловался дедушке. Я рассказал ему все, что произошло в центре города. Дедушка внимательно выслушал меня, одобрительно кивая головой. Поэтому я очень удивился, когда под конец он сказал:

— Спи спокойно. Ничего важного ты не упустил.

Такого масштаба, какого мы и заслуживаем

Будущее наконец наступило, но оказалось оно вовсе не таким, каким обещало быть издалека. С уходом президента триединство монумента было нарушено, сомнения в величии памятника росли, фигура в центре города начала таять на глазах, и обнаружилось, что вся эта бронзовая глыба покоилась на самой обычной пустоте.

Поначалу изловчились было поставить вместо памятника лежавшую у его ног тень, чтобы и центре города хоть что-нибудь да возвышалось. Однако, несмотря на все усилия и подпорки, силуэт то и дело валился на землю. Потом на опустевший постамент каждое утро стал кто-нибудь избираться и, стоя на цыпочках, пытаться произнести как можно более значительное впечатление. Но такие частые перемены только озадачивали прохожих.

Весь народ, в том числе и жители города, оказались в совершенно непривычной для себя ситуации: как жить без памятника? Незавидность своего положения осознали и власти: к чему теперь должен призывать порядок?

Так что всем заметно полегчало, когда было принято решение поставить новый памятник. Мнения, правда, существенно расходились. Одни считали, что его нужно посвятить далекому славному прошлому. Вторые выступали за символ чего-то грядущего. Третьи высказывались в том смысле, что автор должен работать по какому-нибудь западному образцу. Четвертые объясняли, что совершенно не важно, как памятник будет выглядеть, просто народу нужно вокруг чего-то прогуливаться. Но тем не менее все были едины в одном: главной отличительной чертой нового монумента должны стать его размеры — он будет превосходить все предыдущие памятники, его тень закроет собой все предыдущие тени. Мы наконец-то должны получить творение такого масштаба, какого и заслуживаем.

В центре города возвели леса. Государство, вообще-то, находилось в тяжелом положении, но все, что требуется для реализации проекта, обеспечивало в необходимых количествах. Целыми грузовиками подвозили поддержку граждан. Пожалуй, не было такого человека, кто хоть чем-нибудь да не помог, пусть даже небольшим собственным одобрением. Да и всем другим, что у кого было — честью, землей, воспоминаниями, а многие даже собственными жизнями.

И вот знаменательный час настал. Собрались буквально все. Когда новый памятник освободили от ткани, скрывавшей его во время работ, все увидели, что он так велик, что его просто невозможно объять взглядом. То же самое можно было сказать и про его отражение на земле: весь город, окружающие горы и даже самые далекие вершины — все оказалось погребено под тенью необъятных размеров. Что именно изображал памятник, с человеческого расстояния определить было невозможно.

— Я ничего не забыла? — поинтересовалась моя жена, когда мы разложили на кровати все вещи, которые хотели взять с собой.

— Одежда? — проверял я.

— Самая необходимая, — ответила она.

— Из книг?

— Словари, — она указала пальцем на отобранные тома.

— Что насчет документов?

— Только фотографии. Они уже в коробке.

— Останется ли место для дедушкиной надежды, что прорастет заветное дерево? — спросил я.

— Найдем, в крайнем случае что-нибудь просто оставим, — улыбнулась она и вернула в шкаф теплые зимние куртки.

По памяти мы определили, когда примерно наступило утро. Подобно многим, жена, наш ребенок и я отправились смотреть на новый памятник. Мы удалялись и удалялись от центра города, миновали окраину, покинули долину, поднялись на первые отроги гор, мы уходили все дальше и дальше, но нам по-прежнему не удавалось охватить взглядом всю его огромность. На шоссе, на проселках, на тропах, среди кустов и в лесах мы встречали других людей. Точно так же, как и мы, они останавливались, оглядывались, а потом спотыкаясь брели дальше, каждый неся на плечах свою часть огромной тени.

Прибытие судна, почему дети громче взрослых

Однажды, на девятое лето нашего пребывания на Острове, глухой звук распорол сеть предрассветной тишины, словно какое-то судно выстрелом кормового орудия высокомерно объявило о своем прибытии в гавань. Мы повскакали с постелей и быстро, как только могли, выбрались наружу. Поздно! — растянутые повсюду нити порвались, богатый улов росы исчезал в земле, а сновиденья, подобно почти бездыханным рыбкам, трепетали в траве. Мы снова порадовались, что построили нашу хижину так близко от входа в Пещеру. Немного оставшихся снов нам удалось спасти именно благодаря тому, что до тишины внутри нее было рукой подать.

Однако тут же стало ясно, что ущерб, вызванный неразберихой, возникшей в результате выстрела, гораздо больше. Горизонт в восточном окне искривился, стремительно спустившаяся тьма вызвала повсюду на Острове птичий переполох, а страхи углубили опасно отвесные промоины. По одному из этих взбунтовавшихся оврагов мы спустились к Лунной бухте, не обращая внимания на ушибы и царапины. Как бы то ни было, мы выбрались на серебряный песок, омываемый волнами Океана, и здесь, перед горизонтом, остановились. Неподалеку от берега, в начале дали, там, где нижние течения словно гребнем разделяют островную воду и воду открытого моря, покачивалось судно, каравелла со спущенными парусами — у ветра в то утро ничего не получалось, и флаги на мачтах увяли до невозможности их опознать. Тем не менее сразу бросалось в глаза, что это не был обычный, рядовой визит. К нам и раньше заносило приливом разные события и предметы, и гости сюда, случалось, прибывали, кто в обычных плоскодонках, а кто просто вплавь. Однако на столь крупном судне к нам до сих пор никто не приближался, то ли из-за скал на подступах к Острову, то ли из-за того, что он находился вдали от морских путей, а скорее всего потому, что вообще не был обозначен на навигационных картах.

Над парусником, это было ясно видно, все еще полз вверх дым от выстрела пушки, а с правого борта уже спускали четырехвесельную шлюпку с явным намерением положить конец нашим ожиданиям.

— Хорошо, что мы спасли хоть немного снов, — сказал я своей жене, только для того, чтобы не молчать.

— Помнишь, как большая морь в клочки изодрала нам сети тишины? Не будь Пещеры, мы остались бы без целого зала снов! — откликнулась она по той же причине.