Кто-то зашипел, но не как кот, скорее как змея. Мадам Мамблчук рассмеялась, а доктор Ди самодовольно заметил:

– Ничего, привыкнет. А теперь, Мадам, позвольте откланяться.

– Сначала зайдите в мой кабинет, – сказала Мадам. – Рюмочку на посошок. Сегодня будет бурная ночь, вон как завывает. Ваша метла исправна?

– Разумеется. Прямо в стойло, не свернет ни вправо, ни влево. Другой дороги она не знает, – ответил доктор Ди. – После вас, дорогая Мадам.

Они вышли. Мэри с облегчением выдохнула. Ей показалось, что создания в клетках выдохнули вместе с ней. Массивная дверь захлопнулась, стало тихо. Мэри на цыпочках выбралась из угла на свет, посмотреть, что принесла Мадам.

В маленькой, очень маленькой клетке из самого обычного металла размером не больше крупной мышеловки сидела лягушка. У нее была сгорбленная спинка, глаза навыкате и пятнистая кожица. Лягушка восседала на огромных задних лапах, а передние, крохотные, когтистые, прижимала к груди. Увидев Мэри, лягушка нелепо запрыгала к прутьям, пытаясь достать ее бесполезными лапками.

Эксперимент, значит. Пришлось повозиться подольше. Ничего, привыкнет, сказали они и рассмеялись.

Мэри просунула ладонь сквозь прутья, и крошечные лапки сомкнулись вокруг ее пальца. Она смотрела, как свет отражается от шелковистой кожицы, как ходят под ней сильные мышцы, как сверкают выпуклые глаза.

– Тиб? – прошептала она. – Ты мой хорошенький. Я знаю, это ты. И все равно ты краше всех, что бы они с тобой ни сделали. Кажется, теперь я понимаю. Серый, о котором они говорили, это ведь твой братец Гиб? Он тоже где-то здесь. Когда я освобожу тебя, ты покажешь мне Гиба, и мы заберем его с собой. А теперь отпусти мой палец. Я должна найти великое заклинание.

Одним заклинанием, отпирающим замки, тут не обойтись. Ей придется отменить заклинание превращения.

Алые буковки плясали в тусклом свете лампы: «…обрушитъ на голову того, кто осмѣлится прочесть его, неисчислимые бѣдствія. Берегись и используй меня только въ случаѣ крайней нужды!»

Вот и он, случай крайней нужды. И если заклинание обратится против Мэри, ей же хуже. Но Тибу, его братцу и бесчисленным существам в клетках сейчас хуже некуда. Она должна их освободить.

Мэри набрала воздуха в легкие. Дверь закрыта, можно говорить в полный голос. Она громко и четко произнесла слова заклинания.

Всего шесть строк, но мы не станем цитировать их здесь, потому что впоследствии Мэри не могла вспомнить ни единого слова, хотя это был обычный детский стишок, который завершался (или не завершался) словами: «…в танцующем хороводе дней!»

– …в танцующем хороводе дней! – громко прочла Мэри.

Что тут началось!

Со скрежетом и треском, словно стадо слонов принялось давить миллиарды ореховых скорлупок, дверцы всех клеток распахнулись одновременно. Дверцу книжного шкафа сорвало с петель, и стеклянная лягушка откатилась в сторону, а книги и рисунки на полках вмиг обратились в прах. Дверь потайной комнаты отворилась, и узники принялись выпрыгивать, выскакивать, выползать из клеток, пока не оказались на полу у ног Мэри. Внезапно тусклая лампа вспыхнула и заискрилась, свежий порыв ветра прогнал затхлый воздух потайной комнаты, и с ним вместо шарканья когтей и хрипов несчастных узников пришел шелест расправляемых крыльев и стук копыт. Прямо на глазах Мэри хромой ежик распрямился и стал молодым оленем, пятнистым, большеглазым и гибким, словно ивовый прутик, ящерица взмыла в воздух острокрылой ласточкой с алым горлышком, стеклянная лягушка, скатившись к ногам Мэри, обратилась серым котом с бархатистой дымчатой шерсткой. Бились крылья, щебетали птицы, молодые пятнистые олени вскидывали гордые рожки.

Из маленькой клетки, вытаращив безумные глаза, выпрыгнул Тиб и приземлился на левое плечо Мэри, а его серый собрат вцепился когтями в воротник ее плаща.

На несколько секунд Мэри застыла, не в силах двинуться с места. Внезапность того, что случилось, и ужасающий шум раскололи ночь надвое.

– Бежим! Все сюда! – воскликнула Мэри, опомнившись, и бросилась к выходу.

В лаборатории царил хаос. Трещали и взрывались пробирки и реторты, алые, фиолетовые и зеленые жидкости текли по полу, из-под оленьих копыт летели разноцветные брызги. Свинцовые гири часов обернулись настоящими живыми мышами, которые, недолго думая, юркнули в ближайшую щель вслед за лабораторными мышами из развороченной клетки на столе. Часовые пружины со стоном свернулись в спираль, трижды перекрутились вокруг своей оси – и их разорвало на мелкие металлические осколки.

– Раз, два, – сказали часы и встали.

Взорвался камин.

Дверь лаборатории стояла распахнутая. Мэри с книжкой в руке и котами на плечах выбежала в длинный коридор, сопровождаемая стаей птиц и стадом оленей.

Входная дверь была открыта, но открыта была и дверь в кабинет мадам Мамблчук. И на пороге, потеряв от злобы дар речи, стояли директриса и доктор Ди.

Опомнившись, они бросились исправлять по- ложение. Доктор Ди взмахнул палочкой и вскри- чал:

– Стойте! Я повелеваю вам остановиться!

Мадам бросилась к входной двери, чтобы захлопнуть ее.

Однако никто и не думал их слушаться, никто даже не притормозил на бегу. Доктор Ди размахивал палочкой и кричал, но его голос тонул в шорохе крыльев, стуке копыт и возбужденных криках животных и птиц. Тиб, сидящий на левом плече Мэри, орал как резаный, с правого плеча ему вторил его серый собрат. То ли потому, что шум заглушал слова колдуна, то ли заклинание Мэри еще действовало, но доктор Ди и директриса были бессильны повлиять на происходящее. Дверь вырвалась из рук ведьмы с такой силой, что отбросила ее к стене, а затем стадо оленей и птичья стая опрокинули на пол доктора Ди вместе с его волшебной палочкой. Узники вывалились на широкую лестницу, вдыхая свежий воздух свободы.

Олени рванули через лужайку в спасительную тень деревьев. Мэри видела, как, достигнув стены, стадо перемахнуло через нее, словно волна. Птицы взмыли в ночное небо, оглашая окрестности радостным пением. Скатившись с нижней ступеньки, с котами на плечах, которые вцепились в нее, словно клещи, Мэри бросилась в темный угол между лестницей и стеной.

Вероятно, метла устремилась ей навстречу, потому что Мэри едва не споткнулась о нее, прислоненную к каменному грифону.

Она вскочила на метлу, хлопнула по черенку и воскликнула:

– Домой, никуда не сворачивая!

Метла подпрыгнула в воздух. Набирая высоту, Мэри видела, как последние олени перепрыгивали через стену парка и скрывались в лесу. Кроны деревьев усеяли птицы, щебетавшие, словно днем. Затем парк, птичье пение и аромат зелени уступили место пролетающим мимо звездам и пронзительному кошачьему визгу в ушах.

На этот раз полет оказался короче, чем обычно. Метла замедлила ход, скользнула сквозь тучи и приземлилась на ровную лужайку.