Велико искушение приписать очевидную черствость последней фразы неточному переводу, однако текст древнегреческого оригинала не менее резок. Впрочем, сам Эпиктет, как представляется, был славным малым, и поэтому приведенный фрагмент (как и несколько других из «Энхиридиона» и «Бесед») едва ли подразумевает бессердечность. Автор просто представляет комбинацию естественного явления, описываемого «физикой» (люди смертны, в том числе смертны и те, кого мы любим), и аргументированного рассуждения, формулируемого «логикой» (нет смысла терять рассудок из-за того, что произойдет с неизбежностью). Несмотря на внутреннюю непротиворечивость фрагментов, подобных приведенному, они послужили причиной, из-за которой за стоиками закрепилась репутация людей, стремящихся подавлять любые эмоции.

Дело, однако, в том, что Эпиктета отличала вера в некое космическое Провидение, и именно она послужила тем основанием, на котором вырос демонстрируемый им тип отрешенности, очень близкий к буддийскому его аналогу, опирающемуся, в свою очередь, на веру в карму и реинкарнацию. Проблема же заключается в том, что точка зрения современной науки не очень-то согласуется со взглядом античных стоиков на то, как устроен мир (подробнее об этом при обсуждении темы 5). А это значит, что мы остаемся один на один с нашей собственной реальностью, в которой есть существенная разница между разбившейся чашкой и умершим родственником.

Современные стоики показали, что можно все-таки сохранить многое из исходных стоических идей, не уравнивая при этом отношение к разбитой чашке с отношением к смерти любимого человека, а развивая вместо этого способность принимать неизбежные события с благородством (по-древнегречески, это «величие души»). То, что предлагаю я, чем-то похоже на известную сцену из фильма «Шпионский мост». Двумя главными героями кинокартины являются адвокат Джеймс Донован и советский разведчик Рудольф Абель. Во время суда над Абелем, обвиняемом в измене, Донован замечает, что его клиент не выглядит озабоченным весьма вероятной возможностью быть приговоренным к высшей мере наказания. Улучив момент, он спрашивает Абеля: «Вы не волнуетесь?» – на что Абель отвечает: «А разве это поможет?» Такая реакция отнюдь не подразумевает, что Абелю нравится перспектива умереть на электрическом стуле; скорее, она говорит о том, что он развил в себе выдающуюся способность в одно и то же время принимать неизбежное и сосредоточиваться на том, что можно делать здесь и сейчас, в данном случае во время суда. Все это в точности соответствует предписаниям дихотомии контроля.

ТЕМА 3. ЖИТЬ СОГЛАСНО С ПРИРОДОЙ

Диоген Лаэртский объясняет, что именно античные стоики подразумевали под своим известнейшим призывом «жить согласно с природой»:

Таков еще один аспект античного стоицизма, черпающий непосредственный смысл из представления о космическом провиденциализме – которое, повторюсь, в свете современной науки несостоятельно. Тем не менее расширение нашего знания о космосе не означает, что нам следует отбросить само понятие жизни согласно с природой. Оно подразумевает лишь грамотное истолкование этого предписания.

По сути, мы можем поддерживать ту же самую предложенную Хрисиппом дуалистичную интерпретацию, но под несколько иным углом зрения. В современных представлениях жить согласно природе космоса означает лишь принимать мир таким, каков он есть, – в отличие от того, каким бы нам хотелось его видеть. «Следуй за фактами» (физики или биологии) – так формулирует эту установку современный стоик Ларри Беккер[25]. В противоположность этому, однако, предписание жить согласно человеческой природе может быть по-прежнему интерпретировано ровно так же, как его толковали античные стоики. Ибо их представление о людях как существах по сути своей общественных и способных к мышлению, вне всякого сомнения, подтверждается современной приматологией, антропологией и когнитивной наукой.

Поэтому, когда Эпиктет говорит нам, что при посещении общественных бань[26] следует иметь в виду две цели – доставление себе удовольствия и сохранение естественной гармонии, – мы вполне можем переиначить его слова, усмотрев в них пожелание насладиться заботой о себе, оставшись при этом рассудительными и социально ориентированными (не впадая, например, в негодование от поведения окружающих). При этом Эпиктет совершенно справедливо указывает, что первое намерение отнюдь не в нашей власти, поскольку зависит от обстоятельств и от других людей. Зато реализация второго намерения безраздельно принадлежит нам.

ТЕМА 4. СОМНИТЕЛЬНАЯ НАУКА ИЛИ МЕТАФИЗИКА

Древние стоики верили в истинность множества понятий, которые мы сегодня считаем псевдонаучными. В первую очередь это относится к предсказанию будущего[27]. Так, Эпиктет явным образом упоминает об этой практике в 18-м и 32-м фрагментах «Энхиридиона», считая ее делом вполне естественным. Причем это верование было не столь надуманным, как может показаться на первый взгляд. Стоики полагали, что все события связаны между собой посредством вселенской «паутины» причин и следствий. Современные ученые, надо сказать, считают так же. Из этой предпосылки логично следует, что предсказание будущих событий (то есть «провидение») оказывается возможным на основе разумного анализа нынешнего состояния космоса. Современная физика работает в такой же логике, но с одной существенной оговоркой: стоики, по крайней мере иногда, фокусировались на ложных причинно-следственных связях, поскольку не обладали всем массивом научных данных, или выстраивали подобные связи там, где их попросту не могло быть – в частности, увязывая видения будущего с тем, как выглядят внутренности животных.

Современные стоики не понесут никакого существенного ущерба, если мы, выявляя в свете наших нынешних знаний несостоятельность того или иного фрагмента метафизики древних, будем либо отбрасывать, либо осовременивать его. Разумеется, современные стоики и ученые, к числу которых отношусь и я, с готовностью признают, что наши сегодняшние знания в конечном итоге тоже будут вытеснены знаниями более передовыми. Как показывает история стоицизма, мы еще не достигли конечной точки – и, вероятно, никогда ее не достигнем.