Вновь пишу сообщение, на этот раз интересуюсь, как она себя чувствует. Но ответа нет до самого вечера. Даже когда забираю сына, привычно едем к дому учительницы, чтобы хотя бы в окна посмотреть. Но свет нигде не горит, и это меня пугает еще сильнее.

Уже, будучи дома, получаю долгожданное сообщение.

«В больнице»

И эти сова вышибают из меня весь дух. Растираю лицо руками, и сразу спрашиваю, в какой больнице находится девушка. Попутно прошу Артема позвонить бабушке и попросить срочно приехать к нам. Малыш у меня умненький, хмуро кивает и бежит в комнату за телефоном. Надеюсь, Светлана Николаевна сейчас ответит на мой вопрос, потому что больницу я найду в любом случае, если надо, объеду весь город. Главное, чтобы Артем был под присмотром.

Ответ приходить ждать не долго, буквально три или четыре минуты.

«В пятой».

Вот и отлично, осталось дождаться родителей. А лучше всего, попросить их самих открыть дверь квартиры, а я пока предупрежу сына, чтобы никуда не лез, спокойно дожидался бабушку. Артем говорит, что справится без меня, и вообще, он мужчина уже взрослый. И быстро прогоняет из дома, потому что: «Светлане Николаевне нужна помощь!».

Сажусь в машину и выезжаю из двора. Только сейчас понял, что ушел в джинсах, кофте и ботинках. Про куртку даже не вспомнил. Ничего, главное узнать, что произошло и чем могу помочь!

Антонина Григорьевна ждала меня в коридоре, грозно сложив руки на груди.

— Явилась? — и не дает ответить, — и где тебя носило, а главное с кем?

— Не ваше дело, — отвечаю спокойно и прохожу в зал. Если меня сейчас выставят за дверь, то даже не расстроюсь.

Женщина ругается и кричит, что-то говорит мне о неверных невестках и том, что расскажет обо все сыну.

— Рассказывайте, — пожимаю плечами и ухожу в ванную. Вот только стоило закрыть дверь, как свет мне выключили и требовательно забарабанили.

Так, спокойно Светлана.

— Что? — выхожу.

— Собирай вещи и уходи! — проорала женщина.

— Вот еще, я оплатила коммуналку за этот месяц, поэтому уйду не раньше конца месяца, — просто понимаю, что идти реально некуда. Денис ничего не ответил по поводу того, как долго будет идти ремонт. А за квартиру я и правда платила этот раз сама, так почему должна съезжать? Будем считать, что снимаю тут комнату. Только вот хозяева достались так себе.

Женщина разворачивается и уходит, а я спокойно умываюсь и иду спать. Закрываюсь, выключаю свет и еще очень долго слушаю, как хлопает дверьми Антонина Григорьевна и как специально шаркает ногами у моей двери. Я даже слышу, как звонит сыну и рассказывает о том, что видела меня в компании с другим мужчиной. Описывает все так, словно свечку нам держала и была третьим участников непристойных действий. Юра моментально начинает звонить и писать во всевозможные месседжеры. Я лишь отвечаю на одно единственное сообщение, которое прислал Денис, и отключаю телефон.

А утром, мама Юры решила показать, кто в доме главный. Как только появилась на кухне, стала критиковать меня не только как хозяйку, но и как девушку сына. Глажу белье я плохо, видите ли, должно быть так, чтоб об край можно было порезаться. Готовлю отвратительно и посуду мою ужасно. Дом в чистоте не содержу и забыла, когда последний раз вытрясала ковры. И еще очень много всего, что успела придумать за ночь.

Когда подходила к дверям зала, то Антонина Григорьевна неожиданно оказалась за моей спиной.

— Иди, иди в свою школу! — и толкнула меня вперед.

Вот только двери в зал были закрытыми, и я налетела на них, потому что толкнула женщина далеко не просто так, а применив силу. Самое ужасное, что в двери были вставлены стекла, которые давно требовалось заменить. И я много раз говорила об этом Юре, потому что эта хлипкая конструкция может разбиться, если сильно хлопнуть. И вот сейчас, когда я налетела руками на стекло, оно выпало. И я вместе с ним полетела на пол. Все осколки, которые оказались на полу, впились в руки и тело. Хорошо еще, лицо успела приподнять.

Пол окрасился в красный цвет, и я взвыла от боли.

Женщина за спиной сдавленно пискнула и принялась меня поднимать.

— Светочка! Света! Я не специально! — она вызывала скорую, пока я пыталась зубами достать самые большие осколки.

— Сейчас врачи приедут! — мама Юры была бледной, хотя, я, наверное, не лучше выгляжу.

Когда приехала скорая, то Антонина Григорьевна под моим чутким контролем собрала пакет, в который положила халат, документы и телефон с зарядкой. Попросила включить аппарат и при её помощи дозвонилась директору, чтобы сообщить о больничном.

Уже в больнице, когда обработали руки и ноги, смогла ответить на одно сообщение, оставленное Денисом. Было неудобно писать, но ради двух слов могла и потерпеть. Маму Юры прогнала домой, видеть её рядом с собой не желала. Все слова с извинениями раздражали, а причитания бесили.

Папа Артема примчался ко мне через полчаса. Глаза испуганные и взволнованные, поднял такой шум, что к нему сам главврач пришел и лично рассказывал, что моему здоровью ничего не угрожает. А раны заживут, уже хоть завтра можно было домой.

Вот только мужчина был таким ответом недоволен. Выйдя с врачом в коридор, сказал ему всего пару слов и меня перевели в одиночную палату со всеми удобствами. Вокруг суетился персонал, менял кровоточащие повязки, а я сидела и как маленькая плакала.

— Больно? — спрашивал Денис, садясь у моих ног, — тут? — и начал дуть, чтобы не щипало. А у меня слез от этого простого внимания становилось в два раза больше.

Вот почему совершенно посторонний человек проявляется столько заботы? Почему те, с кем я не первый год знакома так себя не ведут, почему? Почему чужой мужчина позаботился о моем здоровье, а другие нет. Кто другие? Например, родители, которым позвонили из больницы. Потому что сейчас обслуживать себя полностью не могла, потому что хотя бы первые два дня, пока самые глубокие раны не затянуться, рядом со мной кто-то должен был быть. Антонину Григорьевну в качестве помощника даже не рассматривала, она уже помогла. А родители… Они отказались, сославшись на занятость, и предложили мне нанять сиделку. Мне, самой.

Денис пробыл со мной до утра, спал в кресле в жутко неудобной позе и два раза за ночь вставал, чтобы поправить на мне покрывало. А я беззвучно плакала, рассматривая его через прикрытые ресницы. А утром мужчине позвонили с работы и «порадовали» командировкой. Какой-то супер важный контракт одобрили, и нужно было уезжать, чтобы его подписать.

— Так, — сказал он, отключив вызов, — я на пару дней и вернусь. Тебя одну не брошу, будешь под контролем двадцать четыре часа в сутки.

Я только кивнула, потому что мне нравилось, что все проблемы решались вот этим собранным и серьезным мужчиной, который успевает просчитать несколько шагов вперед.