но обычно времени у меня было мало, и я в первую очередь заезжал к Домрачевым, потом к дяде Сереже и к Петуховым. Они жили рядом, поэтому за четыре часа я успевал обойти всех.

Учась в техникуме, я часто бывал у Саши Фролова. У него была строгая бабушка и большая шикарная квартира. Бабушка ко мне относилась хорошо, всегда угощала. А сам Саша был умным, начитанным парнем. Мы часто играли с ним в шахматы.

Наш техникум активно участвовал в разного рода соревнованиях. А куда без меня? Я был как в бочке затычка: когда не хватало человека в команде, предлагали мне, и я соглашался.

Так вот, Антонина предложила нам выступить в Москве на конкурсе, проводившемся среди техникумов. Мы подготовили матросский танец и игру на народных инструментах. Я ничего не умел, поэтому стал организатором. Так часто происходит в жизни, но против меня не было возражений.

И вот мы в 1969 году в Москве, в столице нашей родины. В 16 лет. Фантастика!

В Москве меня поразило до глубины души одно сооружение! И это не был ни великолепный Кремль, ни Храм Василия Блаженного, ни мавзолей, а туалет в Кремлевском дворце съездов! Я ходил в него несколько раз и все не мог поверить, что бывают такие удобные и красивые туалеты.

Тогда я понял, что попал в будущее на 40 лет вперед. Это было огромное помещение в 100 квадратных метров с десятками современных писсуаров и светильников, автоматически бегущей водой и красивой белой плиткой с рисунком!

Второе сооружение, которое меня поразило – это Институт красоты, что был на Новом Арбате в одной из высотных книжек. Мы ходили с Сашкой Вороновым из Букачачи, гитаристом, развлекающим девчонок, по Арбату и увидели интригующее название «Институт красоты».

– Давай зайдем, пострижемся по-московски, – предложил я.

Он засомневался из-за денег, но я его уговорил. Стрижка раньше стоила 15 копеек, а у меня с собой было целых 5 рублей!

Швейцар, увидев снятые нами суконные пальто, чуть не испортил нам настроение, спросив про деньги.

– Достаточно, не волнуйтесь, – я улыбнулся.

Мы час сидели, но никто не хотел нами заниматься. Вызывали по фамилии только серьезных дам и мужчин. Я пошел, возмутился. Через полчаса нас наконец-то приняли. Когда нам помыли волосы, высушили их и подстригли, а потом стали накладывать сетку на голову, у меня стало закрадываться волнение насчет денег. В итоге с меня взяли 3 рубля 60 копеек – отдал почти все деньги, но прическа была шикарной! Я голову не мыл две недели, чтобы показать ее дома. Да, подарков купил мало, зато причесался по-королевски…

И на сцене мне пришлось выступить в матросском танце. Заболел поваренок, и я решился заменить его. Все бы ничего, но в общем танце я выкидывал ноги невпопад, но так ловко, что хохот стоял дикий, а комиссия подумала, что так и задумывалось, поэтому дала нам второе место. Второе место по России!

Еще помню, как участвовал в областных соревнованиях по туризму. Предупредили меня за два дня до их начала. Ладно, разжечь костер, пробежать, пролезть – не проблема, но оказалось, что еще надо уметь узлы вязать, а их десятки. В общем, один простой я научился вязать – ткацкий, говорят, его лионские ткачи придумали. И надо же, судьба сложилась так, что он мне и достался. Но самое интересное, что через много лет именно этот узел помог нам с Витькой Шестаком спастись от пожара! Неужели судьба вперед смотрела?

Второй случай – это когда я подрядился на охоту на лис. Суть соревнования заключается в том, что ты бегаешь по лесу (а это километров 15) и ищешь передатчики. Все просто, но только если ты знаком с этим хотя бы немного. На выполнения задания у меня было четыре часа. Я стоял на старте с каким-то прибором и решил спросить у руководителя, кто из участников чемпион. Он мне его показал: это был парень, который бежал передо мной. Я догнал его через километр. Он в чащу, и я за ним, он на тропинку, потом опять в чащу – в общем, первую цель нашел. А я все это время ходил по пятам. Дальше – больше, но как он ни петлял, я его все время находил, а вместе с ним и цель. Перед последней целью он подходит ко мне и говорит:

– Ты на финише меня не обгоняй, хорошо?

– Отлично, договорились.

И в личном зачете я пришел вторым в области!

VIII

Многие преподаватели в техникуме были личностями от бога и знания студентам давали крепкие. Физику преподавала Разгон. Она соответствовала своей фамилии, доносила физику до всех доступно. На ее уроках всегда была полнейшая тишина, как будто выступал Сталин. Когда она заходила в аудиторию, все стояли не меньше минуты. И только когда она убеждалась в полнейшей тишине, чуть заметно улыбалась и разрешала всем сесть.

У нас с ней сложились особенные отношения. Вообще, я любил свободу и не любил посягательств на нее, ратуя за справедливость отношений. Однажды Разгон опоздала. Ее не было 15 минут, и я сказал: «15 минут достаточно, уходим». Спускаемся со второго этажа, а она идет навстречу. Я прошел мимо, а остальные вернулись.

С этого момента она стала неравнодушна ко мне. Любой мой ответ сопровождался язвительными шутками. И вот я что-то сдавал ей лично. Она оставила меня в аудитории и ушла. Проходит опять 15 минут, я собираюсь и ухожу. И опять встречаемся мы с ней в фойе. Я ей уважительно:

– До свидания, – и по имени и отчеству, – Нина Петровна (по-моему).

– До свидания, Сергей Валерьевич, – она мне.

– Спасибо.

Расходимся. И я слышу за спиной:

– А вам зачет не нужен?

– В следующий раз, Нина Петровна. Спешу нынче, время свое жалко…

Вдруг она как захохочет. Я испугался! За весь год я не видел ничего, кроме мелкой, язвительной улыбки, только холодность…

А она подошла и говорит:

– Пошли, зачетку возьмешь.

Зашли в аудиторию, она отдала мне зачетку. Я все еще находился в шоке, а она меня в учительскую позвала. Поставила печенье, красивые фарфоровые чашки. Я пил чай, налегая на печенье, а она смотрела на меня как-то ненормально, как будто у нее слезы вот-вот брызнут.

Потом тихо сказала мне:

– Ты будь осторожнее. Читала твои стенгазеты. Люди не любят правды о себе. Бьют?

– Иногда попадает, – печенье уже закончилось в чашке.

Она отрыла шкафчик, достала еще печенье, налила чай. Вздохнула:

– Из тебя будет толк, но береги себя…

А мне