Рядом с ней была подруга Любка Князева. Обе с Замзора – это Иркутская область. Небольшая, с привлекательной улыбкой, ямочками и ласковыми глазами. Понравилась сразу. Мы обменялись взглядами, и они ушли наверх.

К тому времени мы жили втроем: я, Валера Зимин, пришедший с Морфлота, и Леха Жеребцов, наш сантехник. Конгломерат был разнообразный. Кудрявый, черный, как Анжела Дэвис, Валерка был и остался неисправимым ловеласом. Женщин менял, как они капроновые чулки. Леха Жеребцов был тоже кудрявым хорошим малым, но тихим, спокойным, вечно с сантехническим ключом и какими-то проблемами.

Так вот, прихожу в комнату, говорю, что интересные девчата появились и пришло время для Лехиного выхода. Леха берет сундук с инструментами и бежит к девчонкам предлагать помощь. Через полчаса смотрю, а он им замок ставит. Спрашиваю, когда нам приходить, а он: «Еще шторы повесить надо».

Через полчаса он нас приглашает. А там стол шикарный с кучей еды и девчонки. Так мы и познакомились: я с Любкой, а Валерка с Валькой. Мы с Любкой так и продружили до окончания техникума. Я любил ее, до сих пор храню только самые светлые воспоминания о ней. А Леху мы, кстати, женили через год.

Со своими девчонками жили дружно, часто бывали в гостях, особенно когда заканчивалась еда.

Особняком выделялась их Таня Старновская – самая красивая девушка в техникуме. Когда она шла по улице Ленина мимо штаба ЗабВо, то не один генерал оглядывался на нее! Она была городская, поэтому мы с ней встречались только на занятиях.

Так получилось, что лет 15 назад я был в Чите, и мы поехали с Петькой Петуховым к ней в гости. Она почти не изменилась внешне, но жила плохо, потому что ее муж пил. Я ей сказал: «Тань, меняй жизнь». И надо же, через год она ушла от мужа и, говорят, живет счастливо.

Однажды я жестоко пошутил над девчонками. Мы проходили производственную практику на ГРЭС. Рядом располагалось озеро Кенон, в котором было много лягушек. Я наловил с десяток, завернул их в холщовую бумагу и принес пакет в столовую, где кушали наши девушки. Пожалуйста, говорю, пирожки.

Они открыли пакет, а лягушки как прыгнут, одна даже в суп попала! Запаниковав, они перевернули стул, задели еще два стола – в общем, натворил дел… Хорошо, что никто сильно не пострадал. За битье посуды я заплатил четыре рубля, а девчонки еще долго на меня обижались. Хотя в итоге, конечно, сжалились.

XI

Как-то Зимин зачастил по ресторанам ходить, объяснил это тем, что его, дескать, девушки приглашают. А однажды пришел избитый до посинения. Здесь и выяснилось, как наш Дон Жуан по ресторанам ходил. Он заходил в хороший ресторан, заказывал шампанское, фрукты, потом приглашал за стол девиц легкого поведения, коих можно было быстро распознать, заказывал им все, что они хотели, не забывал про себя, а потом, набив свой прожорливый желудок, уходил курить и не возвращался. Но не учел бедолага, что ресторанов у нас было мало, а внешность у него была броская… Мы с Лехой из-за обжорства Зимина пострадали, потому что отдали некоторые его долги.

Как-то раз у меня было с собой только 30 копеек, а он был рядом и тоже хотел есть. Тут он говорит: «Пойдем в столовую, поедим вместе». Посмотрели меню, увидели шницель за 25 копеек, заказали. Валера берет у меня деньги и указывает: «Иди на улицу, постой там».

Ну, думаю, черт наестся, а ты жди с моря погоды. Проходит пять минут, смотрю, а он через окно мне машет. Захожу и вижу нетронутый шницель и чистую вилку.

– Не ел, что ли? – спрашиваю.

– Да не парься, жуй, дядя добрый. Вот еще чай.

Оказалось, он свой шницель почти съел, а потом поймал муху и бросил в тарелку, устроил скандал, после чего ему вынесли новую порцию. Умный после ресторана стал – записывал номера столовых, где свои трюки проворачивал.

С ним скучать не приходилось, но однажды я чуть не убил его. Натурально, из ружья. Полетели мы с ним зимой на его родину в Тунгокочен, на север Читинской области. Зима, мороз за сорок, а я в ботиночках в «Ан-2». Через час ноги замерзли напрочь. Снял ботинки, ноги спрятал под пальто, долетел кое-как. Встретили нас отлично! Мы наелись изюбрятины и мяса диких коз. Его отец, тунгус, охотник, утром повел нас на охоту. А на улице 53 градуса мороза, ничего не видно. Мы ходили, ходили, а зверя нигде не было видно. Дед достал сухое мясо изюбря, бутылку водки, сало. Мы разожгли костер и принялись за трапезу. Вдруг дед говорит: «Извини, зверя нет, но ты хотя бы стрельнуть должен».

Дает ружье мне. Я прицелился в ветку, свисающую под весом снега, и нажал на курок. Выстрел и животный крик смешались воедино: из-под куста выскочил Валерка, который присел под этим кустом по нужде…

Вечером, когда выпили, его батя спросил у сына:

– Посрать-то помог выстрел?

– Чуть не убили, идиоты, так еще и издеваются…

С тех пор я не ходил на охоту, да и не мое это дело.

Потом мы были у нас. Домой я привез сухую изюбрятину. Мама, когда увидела, то не поверила, что из такого мяса что-то получится. Однако суп понравился всем.

Специалистом Валерка был хорошим, дослужился до главного диспетчера «Новосибирскэнерго», но сейчас, похоже, пьет, потому что, когда позвонит, несет ахинею, а когда я звоню, то вовсе трубку не берет. Раньше я часто заезжал к нему в Новосибирск. У него была прекрасная жена Римма, но куча женщин сгубили их брак. А когда Римма ушла, то его жизнь вообще пошла под откос… Жаль, но человек сам хозяин своей судьбы.

XII

Первую свою практику я прошел в Чернышевске на нашей электростанции.

Первой работой стал лом и лопата. Меня прикрепили к группе, которой нужно было провести электричество за вокзалом по частному сектору. Сразу появились проблемы, потому что ни одному частнику не хотелось, чтобы, к примеру, на месте куста со смородиной вырос столб, даже нужный для них самих. Началась утряска наших и их интересов. В ход пошла брага, в итоге мастер показал места для будущих столбов и ушел. Я взял лопату, выкопал сантиметров 30 в глубину, а дальше пошла мерзлота. В дело пошел лом, но через 20 минут руки были в мозолях, а глубина ямы увеличилась всего сантиметров на пять. Остальные в это время пили брагу, от