– Почему обязательно на Артура? – вспыхнула я.

– А на кого же? – угрожающе прищурилась Ритка. – На Гарика? Это нечестно!

– Да успокойся ты. Ни тот, ни другой мне не нужен.

– Зачем же тебе в замок?

– Ну, так ведь сама говорила – надо как-то убить время. Чем не повод прогуляться?

Говоря так, я сильно кривила душой. На самом деле у меня была цель, и вполне определенная: мне хотелось проверить свои предположения насчет идентичности картины и медальона. Но Ритке я не стала говорить об этом – она и так считала, что я слишком увлеклась таинственными историями.

* * *

Работы в замке шли полным ходом. Мы убедились в этом, едва переступив порог. Рабочие уже заканчивали отделку холла. С помощью современных материалов им удалось превратить это темноватое мрачное помещение в нечто элегантное и торжественное, умудрившись сохранить при этом дух старины. Благодаря множеству скрытых подсветок холл заиграл новыми красками и отсутствие окон больше не бросалось в глаза – было светло как днем.

Артур, в старых джинсах и простой белой футболке, кое-где заляпанной желтой краской, выглядел не таким напыщенным, каким я привыкла его видеть. Его густые волосы были взлохмачены, в руках он держал толстую кисть на длинной ручке. Если наше появление его и удивило, то он не показал вида. Возможно, он не такой уж законченный гордец, как мне показалось вначале…

Зато Ритку ждало большое разочарование: снова объявилась блондинка, да не одна, а с подругой, такой же длинноногой, грудастой девицей. Эта роковая женщина завладела воображением Гарика без остатка. Настолько, что он едва поздоровался с нами и вернулся к своим пассиям. Ритка скрежетала зубами так громко, что я испугалась, как бы она не стерла их в пыль или, что еще вероятнее, не вцепилась бы сопернице в волосы. Но ни того, ни другого, к счастью, не произошло, и я вздохнула с облегчением.

Я улучила момент и сообщила Артуру свою просьбу.

– Боюсь, ты опоздала, – покачал он головой. – Утром рабочие начали разбирать чердак. Мусор я велел сжечь. Ты говоришь, картина сильно изуродована? Тогда, скорее всего…

– Где это?! Где они жгут мусор? – завопила я, начисто позабыв правила приличия.

– На заднем дворе, – ошарашенно ответил Артур. Мне было наплевать, какое я произвожу впечатление. Не дослушав, я опрометью бросилась в замок. Не знаю, как я не заблудилась, но в мгновение ока я оказалась на заднем дворе, в саду роз, точнее, в бывшем саду роз, так как большая часть кустов была вырублена. Я вылетела на площадку и сразу же увидела большой костер и еще то, как дюжий малый в спецовке швырнул в самую середину тот самый портрет…

Я невольно вскрикнула. Огонь лизнул картину, точно пробуя ее на вкус, затем она разом вспыхнула и почернела. О том, чтобы спасти ее, не могло быть и речи. В реве пламени мне послышался то ли плач, то ли стон, но скорее всего у меня просто разыгралось воображение.

– Это она? – раздалось за спиной.

Я молча кивнула. Артур не стал расспрашивать, зачем мне понадобилась картина, и я была ему благодарна за это. Мне трудно было бы объяснить свое желание, а выглядеть глупо не хотелось.

Интересно, почему очкарики выглядят такими беззащитными? Может, и не все, не знаю, но тот, которого я заметила неподалеку от каменной стены замка, выглядел именно таким. Худощавый юноша в чистенькой белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и серых фланелевых брюках неловко переминался с ноги на ногу и упорно смотрел в одну точку, куда-то за мою спину. Его взгляд горел таким восторгом, что я не удержалась и обернулась, чтобы посмотреть, что могло вызвать такие сильные эмоции у юного очкарика.

За моей спиной не было ровно ничего интересного. Если не считать Ритку, конечно. Но в данный момент она представляла собой скорее плачевное зрелище. Злая, как фурия, и одновременно обиженная, как ребенок, которого незаслуженно лишили карамельки «Чупа-Чупс», она могла вызвать сочувствие, но никак не восхищение, и тем не менее юноша, позабыв про все на свете, таращился именно на нее.

Страдания страданиями, но от Ритки тоже не укрылось восхищение во взгляде молодого поклонника. В другое время ей это польстило бы, но сейчас, чувствуя себя обманутой в лучших чувствах, она лишь недовольно передернула обнаженным плечиком. Парнишка глаз не отвел, и Ритка через некоторое время перешла к более активным действиям. А именно – бодро направилась прямиком в его сторону. Такая решительность, насколько я знала, не предвещала ничего хорошего, а потому я заспешила следом, чтобы в случае чего спасти мальчика от неправедного гнева подруги.

Ритка подошла к юноше почти вплотную и угрожающе спросила:

– Чего уставился? – От злости она заговорила по-русски и опомнилась, только заметив его растерянный, непонимающий взгляд. – Француз, – констатировала она, презрительно скривив губы, и повторила свой вопрос по-французски.

Парень, испуганный ее тоном, отступил на шаг, сжимая под мышкой довольно большую деревянную раму, и быстро-быстро заговорил. У него оказался приятный глубокий голос, неожиданный для такого худощавого тела.

Выслушав его извинения, Ритка ничуть не смягчилась и все так же резко спросила:

– Тебя не учили, что глазеть на девушку так, как это делаешь ты, – неприлично? В России за это можно и по рогам схлопотать.

– Что такое «по рогам»? – спросил парень так искренно, что даже Ритка растерялась.

– Вот и поговори с ними после этого, – проворчала она. – Таких простых вещей не понимают.

Артур, услышав Риткины вопли, тоже подошел к нам. Узнав, в чем дело, он вступился за юношу.

– Это Марк, молодой художник, – пояснил он. – Он попросил разрешения написать вид, открывающийся со стены замка, поэтому можно считать, что он мой гость.

– Такой молодой и уже художник? – не поверила Ритка. – Ну-ка покажи, что у тебя там. – Ритка мгновенно почувствовала свою власть над Марком и совершенно беззастенчиво ею пользовалась. Тот безропотно протянул ей натянутый на деревянный подрамник холст, который сжимал под мышкой все это время.

– Какая прелесть! – воскликнула я, увидев очень талантливо выполненный пейзаж.

– Я же говорил, что он очень талантлив. И вовсе не так молод, как может показаться на первый взгляд, – сказал Артур. – Впрочем, ты, Тоня, как никто другой, должна понимать, что иногда такое случается.

Он снова издевался надо мной, намекая, что я выгляжу, как школьница.

– Если таким образом ты пытаешься меня задеть, то это напрасный труд: для женщины выглядеть моложе совсем неплохо.

– Нехорошо обманывать старших, – укоризненно покачал он головой, в его глазах ясно читалась насмешка. – В действительности тебя ужасно злит, когда люди принимают тебя за старшеклассницу.

Я почувствовала, как мои щеки покраснели от возмущения.