у меня есть подушка безопасности — это наши с ним откровенные фото. Если будет угрожать, отправлю их Ирине.

На следующий день я осмеливаюсь выйти на работу.

Демонович сегодня не появлялся в компании — неудивительно. Чтобы отмыть зелёнку, нужно потрудиться.

А после обеда на мой телефон приходит сообщение, от которого мороз бежит по коже и больше не до шуток становится.

«Я тебя убью…»

Ну вот. Доигралась.

Глава 10

Спустя несколько дней

Я резко вздрагиваю и подскакиваю на месте.

Очки висят на одном ухе, часть бумаг разбросана по полу.

Что случилось?

О, нет!

Кажется я задремала.

Очень устала за последние дни, у меня недосып. Вот и вырубилась на ходу, что и следовало ожидать.

Слышу жуткие рыки на весь этаж, будто началось вторжение инопланетян, вся леденею.

Это ещё что такое?

И тут же ко мне подлетает Вера, держа ладонь на глазах, будто её что-то ослепило.

— Ёк, макарек! Надяяяя! Ой там такое, ну там такое! Это просто мандец!

— Что?! Не трясись, выпей воды и спокойно скажи, — сую ей в руку стакан с минералкой.

— Демонович, он… Аааа! Не могу сказать! — она топчется на месте, так и не убрав руку с глаз. — В общем он тебя зовёт и убивать собирается! БЫСТРО ДУЙ К НЕМУ!

А потом Веру накрывает приступ хохота.

Вскакиваю со стула, лихорадочно поправляя на себе одежду и очки.

Как здесь?!

— Он же с Ириной уехал на какую-то деловую встречу в другой город, на несколько дней.

— А её отменили! — давится смешинками она.

Ну дурдом какой-то.

Оглядываюсь по сторонам.

Мелочь моя на месте. Сидят на стульях рядом, ресницами хлопают и лыбятся. Ручки на коленях сложили… Ой, ну прям святоши! И выглядит это подозрительно.

Я вновь нарушила правило.

Пришлось опять взять малышню на работу.

Девочки обещали прикрыть.

Но, кажется, что-то пошло не так.

Почему босс в бешенстве?

Или может быть гад, после того случая с зелёнкой, решил отомстить? Только сейчас. Когда зелёнка выветрилась, чтобы на люди выйти.

Ахаха, ой не могу!

Какая я молодец.

Хотя нет!

Я ведь его немного пошантажировала. И тут продумала.

После того, как Титов написал мне, что он меня убьёт, я ему в ответ прислала сообщение со словами: «Только попробуйте». И фото приложила. Где мы с ним почти полностью обнажённые лежим в мехах, страстно обнявшись.

Я написала, что, если он попробует меня убить или уволить, эти фото увидит его жена. И… после этого настало затишье. Паршивец мне больше не звонил, не писал, к себе не вызывал. До сегодняшнего дня.

— Так, сидите здесь и не двигайтесь, пока не вернусь! Выполните — дам по шоколадке.

Показали мне жест «класс».

Ох, что-то трусит меня, как во время гриппа.

В жутком напряжении направляюсь к кабинету начальника.

Стучу три раза, дёргая дверь на себя.

— СМИРНОВА!

— Что случилось?

Вхожу. Тут же спотыкаюсь о стул, который стоит прямо у входа.

Ооо, а это что такое?

Что за ошмётки ткани, прилипшие к сидушке, в «форме разрезанного напополам яблока»?

— Всё верно! Это куски от моих штанов и трусов!

Как порыв ледяного ветра лупит в меня его страшный, злющий голос.

Пошатнулась, едва устояв на ногах, а потом на что-то небольшое, похожее на пустой тюбик, каблуком сапога наступила.

Наклоняюсь, подняв его, читаю надпись на этикетке: «Супер-пупер клей. Три секунды — как цемент. Подходит для склеивания металла, пластика, дерева, фарфора, кожи…»

— Вот именно! Кожи, Надя! Кожи!

Ой…

Я вслух это, похоже, прочитала.

— Тимур Владимирович, я ничего не понимаю! При чём здесь я?

Он делает очень глубокий вдох, раздувая ноздри как бык.

И поворачивается ко мне спиной.

В ужасе накрываю рот ладонью.

Божечки, чуть не стала заикой.

Он как ковбой в чапах!

— Твои сорванцы!!! Аррррр! Ты только посмотри, что они сделали?

Это…

Аааа!

Я всё ещё сплю, что ли?

Тимур Владимирович бегает по кабинету с голым задом, гневно размахивая руками.

Вот ведь картина маслом!

То есть на нём, как и прежде, сидит дорогой, классический костюм, вот только ягодичные мышцы у всех на виду. Там сейчас установлена оригинальная система вентиляции «дресс-кода».

Артём, Егор!

Теперь я понимаю, почему сыновья гаденько улыбались.

* * *

— Я всё возмещу, всё возмещу… Простите, простите!

— Вон. Быстро вон!

— Обещаю, больше такого не повторится!

Два широких шага, меня толкают в угол, прижимая к стене.

Сильная рука впивается в затылок, сжимая в кулак горсть волос.

Горячее, бурное дыхание обжигает щёки и губы, заставляя покрыться мелкими мурашками и живьём сгореть.

— Ты меня раздражаешь, Смирнова! Поняла!

Шутки в сторону.

Теперь мне становится страшно.

На полном серьёзе.

И даже немного больно…

От того, как он шею мою сдавил.

И горячо…

От того, как опасно и настойчиво он ко мне всем телом прижался.

Всё. Довела. До пика.

Сейчас грянет шторм.

Набирает побольше воздуха и рычит:

— Как ты мне только могла понравиться? Как я… тогда… у камина… В общем неважно! Ты похожа на чучело! Пахнешь молью и старой девой. Я рад, что у нас ничего не было! А теперь уходи. Если ещё раз демонят своих сюда приведёшь — пожалеешь.

Отталкивает от себя, потом за локоть хватает, волоча к выходу. Выставляет в коридор. Позади раздаётся такой сильный хлопок от двери, что окна вибрируют.

Все сотрудники замирают, глядя на меня. А у меня глаза щиплет. Потому что так больно словами меня ещё никто не бил.

Возвращаюсь к детям, словно мумия. Внутри — пустота. Их, на полном серьёзе, взять бы и выпороть как следует, засранцев таких! Но вряд ли это поможет.

Я сейчас вообще никакая. Больше не из-за пакостей сорванцов, а из-за тех слов, которые о себе услышала.

— Одевайтесь. Домой едем.

Бросаю двойняшкам куртки.

Будто всё понимая, они моментально меняются в лицах, поджимая губы.

Шаловливые моськи сменяются, я бы даже сказала, помутневшими, какими-то взрослыми лицами. Их взгляды становятся как у взрослого человека, будто всё понимающие.

— Я же тебе говорил, надо было, булавку… — шушукаются там втихаря в уголке, помогая друг другу натягивать шапки на блондинистые макушки.

— Кнопку? Но это уровень ясли.

— Хватит! Оделись? Шагайте к лифту! У вас, молодые люди, очень и очень серьёзные проблемы! Даже не представляете себе насколько…

Беру сыновей за руки, выхожу на свежий воздух. На улицы, как обычно, дубак. Молча идём к остановке, периодически поскальзываясь на ледяной дорожке.

Высказывать им что либо, шлёпать по задницам — бесполезно. Мы уже это