У девушки, помимо повреждения мягких тканей теменно-затылочной области головы, обнаружились еще и повреждения черепа, а затем и внушительный ушиб головного мозга. И смерть несомненно наступила именно от этих повреждений. А я-то уже рассчитывала, что и тут имеет место острая кровопотеря…

— Ничего не понимаю. А как же колотые раны? Тоже ведь в сонную артерию? — обратила я растерянный взор к экспертам.

— Не переживай, Машенька. Из этого тельца тоже кровушки повыцедили, вон, сосуды пустые, — утешила меня Марина.

— Но смерть-то не от острой кровопотери?

— Нет, и я тебе больше скажу — кровь она потеряла посмертно. Литра полтора, уже после того, как ее по головушке приложили.

— Ничего не понимаю, — искренне призналась я и зашелестела страничками протокола осмотра трупа. Покойная девушка прибыла в морг после осмотра, сделанного следователем прокуратуры с участием судебно-медицинского эксперта, поэтому протокол, в отличие от предыдущего, написан был не на одном листе — аж на пяти. Из него явствовало, что найдено было тело несчастной в расселенном доме. Ну, понятно, обстановку расселенного дома в протоколе надо описывать или на двадцати листах, или двумя словами. Девица лежала на лестнице — разбитой, с провалившимися ступеньками, вниз головой. Если она падала сверху, и ударилась затылком, то, скорее всего, так и осталась бы лежать лицом вверх; но лежала ничком. И ее мешковатая одежда была запачкана серой пылью только спереди. И эти колотые раны на шее — откуда они?

— Я тебе объясню, откуда они, — решился наконец Боря Панов. — На них обоих напал вампир и выпил кровь.

— А по голове зачем?.. — уточнила я.

— Я ж тебе сказал — наркоз. Ты попробуй, выпей кровь у живого человека, который еще и сопротивляется. Это только в кино возможно, — подхватив Марину под талию, он запрокинул ее, как партнер в танго, и сделал вид, что сейчас укусит за шею; Маренич закатила глаза и изобразила сладкий обморок. — А в реальной жизни вампир свою жертву по чайнику тресь, жертва с катушек долой, вампир кровь выпивает и был таков. У-у! — для пущей убедительности он теперь навис надо мной, пугая скрюченными пальцами.

Марина, приняв вертикальное положение, согласно кивала головой. Я вспыхнула.

— Ты понимаешь, что ты несешь? “Вампир”, “в реальной жизни”… Какие еще вампиры в реальной жизни, а?

— На тебя не угодишь, — обиделся Боря, и, похоже, собрался повоспитывать меня на тему моей неблагодарности, но меня позвали к телефону.

Сдрейфив почему-то, что шеф передумал и требует обвинительное заключение сегодня, я на дрожащих ногах потащилась в кабинет заведующего, где улыбающийся и Юра сунул мне телефонную трубку со словами:

— Суженый звонит.

— Сашка? — я прижала трубку к уху.

— Если невесты нет ни дома, ни в прокуратуре, значит, она где? В морге, — раздался жизнерадостный голос моего любимого мужчины. — Ну что, вышла на тропу войны с потусторонними силами?

— Приезжай скорей, Сашуля, хоть помоги мне, а то все эти некомпетентные докторишки в простейших случаях разобраться не могут, — говоря это, я кинула вредный взгляд на Щеглова; он вздохнул и отгородился от меня бланком экспертизы.

— Приеду, конечно, весь из себя усовершенствованный, такому и жениться не грех, — заверил меня Стеценко. — А у вас что там, правда, вампиры?

— Вампиры и их жертвы, — подтвердила я. — Ужасное страшилище, весь в язвах, и обескровленные трупы.

— Приеду, разберусь, — пообещал Сашка. — Говоришь, весь в язвах? Радиоактивное поражение исключили?

— Костный мозг в норме, — отрапортовала я, как студентка-отличница; такое в моей практике уже было, и я усвоила признаки радиоактивного поражения.

— А системное заболевание?

— Системное? А что это такое?

Щеглов закатил глаза по поводу моего невежества, отобрал у меня трубку и отчитался перед доктором Стеценко сам:

— Как ты можешь жениться на женщине, которая понятия не имеет, что системное заболевание затрагивает иммунную систему? Вам просто не о чем будет поговорить в постели. Нет, Саня, на ВИЧ непохоже; я было подумал про сочетанное действие токсичного вещества… Ну, хотя бы компонент ракетного топлива, но потом отбросил. А это никак не проявляется.

— Ну все, отчитался? Можно теперь мне с женихом поговорить? — я завладела трубкой и продолжила. — Ты бы видел этого выходца из преисподней!

— Я так понял, что там у вас полный набор? И выходец из преисподней, и обескровленные трупы?

— Да-а, а у этого выходца клыки в ультрафиолете светятся! — пожаловалась я.

— Он-то хоть не обескровлен?

— Вроде нет.

— Последнее дело ставить судебно-медицинские диагнозы по телефону, но вы бы взяли у него из крупных сосудов жидкую кровь и сделали бы хороший клинический анализ, — ну там формула крови, морфология эритроцитов; скажи Юре, он сделает. Ты платье себе сшила?

— Нет еще, мне некогда, — застыдилась я.

— Поговори с Маринкой, у нее портниха есть.

— Точно, я как раз собиралась, но мы заспорили про механизм образования колотых ран.

— Это святое, — я прямо увидела, как мой любимый усмехается. — Как Хрюндик? Я звонил, он жаловался, что ты его притесняешь.

— На него где сядешь, там и слезешь, — пробормотала я.

— Приеду, займусь им, — пообещал — Сашка. — Между прочим, он мне успел поведать,

что Лермонтов был декабристом и женился на Анне Карениной. Ты бы его просветила немножко, а?

— Да, у него удивительная каша в голове, — согласилась я. И хотя Сашка, конечно, не ставил целью меня пристыдить, я почувствовала, как заливаюсь краской.

Закончив разговор и положив трубку, я отчетливо поняла, что на сегодня морга с меня хватит. Домой, к ребенку. И уехала, забыв поговорить с Мариной про портниху.

Домой я добралась часам к пяти. Ребенка еще не было, насколько я помню, у него сегодня восемь уроков. Я заглянула в его комнату и привычно содрогнулась, не понимая, как можно жить в такой помойной яме.

У телефона лежала записка: “Ма, тебе звонили из Англии, приглашали потусоваться. Сказали, что можно со мной, будут звонить еще. Утром Саша звонил, я сказал, что ты не ночевала”. Добрый мальчик, подумала я; это он так прикалывается над родительницей. Приглашать потусоваться могли только мои старые знакомцы из Скотленд-Ярда, с которыми я встретилась пару лет назад на семинаре в Колчестере.

До прихода сына я успела сварить макароны, имея в виду присланный нам из Италии настоящий соус песто из томатов и базилика. Соус прислал мой старый кореш, итальянский полицейский Пьетро Ди Кара, когда-то преданно за мной ухаживавший, а теперь ограничивающийся продуктовыми посылками, а по важным датам — еще и открытками с видами упущенной мной выгоды: белоснежных пляжей Сицилии и разноцветных итальянских базаров.