– Вы ничего не говорили жене об открытой двери гаража?

– Сказал. Из дверей кухни виден гараж. Когда варил кофе, яобратил ее внимание на дверь.

– И что она вам ответила?

– Что ей ничего об этом не известно, а потом якобывспомнила, что вечером оставила в машине свою сумочку и бегала за ней.

– Каким образом она могла бы попасть в гараж, если у нее небыло ключа?

– Я тоже задал ей этот вопрос. Понимаете, в отношении своейсумочки она на удивление рассеянна. Она уже не раз оставляла ее в разныхместах. Однажды она таким образом потеряла больше сотни долларов. Ключи онавсегда держит в сумочке. Вот я и спросил ее, как же она ухитрилась открытьдверь гаража, если сумочка оказалась запертой в машине.

– И что?

– Она заявила, что воспользовалась запасным ключом из ящикаписьменного стола.

– По ее лицу было заметно, что она лжет?

– Нет. Она смотрела мне в глаза и говорила весьмаубедительно.

Какое-то время Мейсон задумчиво барабанил пальцами по столу.Наконец он спросил:

– Что же вы от меня хотите?

– Чтобы вы представляли мою жену. Чтобы вы убедили ее негубить себя, выгораживая Клода Миллсэйпа. И еще. Я хочу, чтобы вы защитилимоего отца.

– Вашего отца?

– Да.

– Ну а он-то какое отношение имеет к данному делу?

– Он не переживет, если наше имя будет фигурировать вуголовном процессе. Я хочу, чтобы вы, насколько это возможно, исключили имяМонтейнов из этого дела. Пусть оно… как бы это выразиться… останется на заднемплане.

– Вы ставите передо мной невероятно сложную задачу.

– Я хочу, чтобы вы помогли изобличить Миллсэйпа, есливыяснится, что он виновен.

– А если ваша жена все же будет привлечена к ответственностии признана виновной?

– В таком случае вам придется позаботиться, чтобы имяМиллсэйпа не всплыло на процессе в связи с моей женой.

Мейсон внимательно посмотрел на посетителя.

– Возможно, – сказал адвокат, – что полиции ничегоконкретного о ключах не известно. Они, естественно, проверят список лиц, владеющихмашинами «Шевроле» и «Плимут». Доберутся и до вашего имени. Осмотрят гараж изамок. Если к этому времени у вас на дверях будет висеть замок совсем другойсистемы, они могут и успокоиться на этом, не правда ли?

– Полиция будет знать обо всех подробностях, – сказалМонтейн с гордым видом.

– Почему вы так уверены в этом?

– Потому что я не намерен что-либо скрывать. Я обязанрассказать правду. Даже в том случае, если речь идет о моей жене. Монтейныникогда не совершали ничего противозаконного. Ради нее я не намерен что-либоскрывать от властей.

– А если она невиновна?

– Я в этом не сомневаюсь. Именно с этого я и начал нашразговор. Виновен мужчина. Я считаю, что это Миллсэйп. Судите сами: онауезжала, он тоже, и Мокси убит. Она будет пытаться его выгородить. Он предастее. Полицию необходимо предупредить и…

– Послушайте, мистер Монтейн, – холодно сказал Мейсон. – Ввас говорит ревность. Она делает вас близоруким. Советую вам забыть оМиллсэйпе. Возвращайтесь к жене и выслушайте ее объяснения. Не говорите полицииничего до тех пор, пока…

Монтейн решительно встал с кресла. Его гордый вид несколькопортила прядь волос, упрямо не желавшая лежать на предназначенном ей месте.

– Именно об этом и мечтает Миллсэйп! – сердито заявил сынмиллионера. – Он наговорил Роде всяких глупостей! Она станет уговаривать меняне заявлять в полицию. Ну а если полиция все же узнает о ключах, как я тогдабуду выглядеть? Нет, я уже решил. Я обязан быть твердым и не поддаватьсячувству жалости. Что касается Миллсэйпа, то я не скрываю своей ненависти кнему.

– Господи! – взорвался Мейсон. – Да расстаньтесь вы со своейблагородной позой и спуститесь с небес на землю. Вы так любите себя, что явнопоглупели. Изображаете какого-то средневекового рыцаря…

– Довольно! – возмущенно воскликнул Монтейн. – Я принялрешение! Я намерен поставить полицию в известность. Так будет лучше для всех,замешанных в этом деле. Миллсэйп командует моей женой, вертит ею, как хочет. Сполицией у него это не получится!

– Будьте осторожны с обвинениями против доктора Миллсэйпа, –предупредил Мейсон. – У вас нет никаких конкретных фактов.

– Если его не было дома в то время, когда совершалосьубийство…

– Он мог на самом деле выезжать к больному. Если вынастаиваете на том, чтобы рассказать полиции о своей жене, то это ваше дело. Ноесли вы начнете обвинять Миллсэйпа, то можете оказаться в сложном положении, изкоторого будет не так-то просто выбраться.

– Хорошо, я обдумаю ваши слова. Пока же я прошу васпредставлять интересы моей жены. Можете прислать мне счет за свои услуги, и,пожалуйста, не забывайте о моем отце. Прошу вас оберегать его имя.

– Мне не удастся разделить свои обязанности, – холодносказал Мейсон. – Прежде всего я представляю вашу жену. Если Миллсэйпдействительно имеет какое-то отношение к данному делу, он будет привлечен кответственности обычным путем. Причастность вашего отца мне кажетсясомнительной. Так или иначе, работая над делом, я не терплю, чтобы у меня былисвязаны руки.

– Мне понятна ваша позиция, – примирительным тоном сказалМонтейн. – В первую очередь – интересы моей жены. Все остальное – по ходу дела…Я тоже этого хочу.

– Даже по отношению к отцу? – усмехнулся Мейсон.

– Если дойдет до этого, то да, – тихо сказал Монтейн, отведяв сторону взгляд.

– До этого не дойдет. Ваш отец не причастен, однако янамерен заставить его заплатить за то, что я делаю.

– Он не станет платить. Он ненавидит Роду. Я сам раздобудугде-нибудь деньги. Ради нее он не раскошелится ни на цент.

– Когда вы намерены сделать заявление в полицию? – сменилтему Мейсон.

– Прямо сейчас.

– Вы хотите позвонить от меня?

– Нет, – твердо сказал Монтейн. – Я поеду лично. – Оннаправился к двери, но тут же спохватился, вернулся к столу и протянул руку. –Я чуть не забыл у вас свой ключ.

Мейсон вздохнул и неохотно передал ключ владельцу.

– И все же я попросил бы вас, – сказал он, – чтобы выповременили что-либо предпринимать, до тех пор…

Не дослушав адвоката, Карл Монтейн резко повернулся накаблуках и вышел из кабинета, всем своим видом показывая бесповоротнуюрешимость и благородное негодование.