Запах очень усилился – хищники были где-то совсем близко. Я показалась им и бросилась прочь, а они за мной в погоню. Я вела их по оврагу и вдоль пруда. Даже выскочила на открытый луг, надеясь при свете луны увидеть своих преследователей…

– И кто же это был? – перебил ее Хвосттрубой. Лиса сверкнула на него глазами, шерсть у нее на загривке встала дыбом. – Терпение! – одернул себя Хвосттрубой.

– Не знаю, кот, – резко ответила она. – Они оказались слишком хитрыми, чтобы броситься за мной в траву.

Когда они так и не появились, мне пришлось вернуться, не то они перестали бы гоняться за мной и пустились бы на поиски норы. Впрочем, я уже сказала, это были жестокие и умные хищники… они уже поджидали меня у края леса, и мне пришлось мчаться стрелой, чтобы убежать от них. Они держались в тени, по кустам, я даже точно не знаю, сколько их было. Думаю, больше трех.

Отвага матери-лисы восхитила Фритти. А смог бы он так вести себя в подобном положении?

– Я все бежала и бежала, – продолжала свой рассказ с и л я н а, – пока не убедилась, что мои малыши в безопасности. И наконец бросила своих преследователей в роще, запутав следы… Надеюсь, ты слушаешь внимательно. Я редко разговариваю с котами и ничего не повторяю для них дважды!

– Я слушаю, и с большим интересом, сестрица-охотница.

– Вот и хорошо, – уже дружелюбнее отозвалась лиса. И Фритти понадеялся, что, чем бы по котееночному недомыслию ни досадил ей Шустрик, они сумеют договориться без помощи зубов и когтей.

– Так вот, вернувшись окольным путем, я услышала, как мои лисята отчаянно вопят и зовут меня. И нашла в норе это маленькое чудовище. Разве не ясно, что, пока я уводила подальше тех, других, он проник ко мне в нору, чтобы причинить зло моим деткам! – Она снова ощетинилась. Хвосттрубой собрался было сказать что-нибудь успокаивающее, как его опередил пронзительный крик Шустрика. Фритти и лиса разом повернулись к котенку.

– Нет! Нет! – подавшись вперед, задыхаясь кричал Шустрик. – Я прятался! Прятался от них! – Его начала бить дрожь.

Фритти, в тревоге за своего маленького друга, стал медленно придвигаться к нему.

– Сестрица-охотница, твое беспокойство о детях вполне понятно, но, по-моему, ты приняла за злодея еще одну жертву своих обидчиков. – Он уже был рядом с Шустриком. Уткнувшись носом в бок Фритти, котенок жалобно запищал.

Лиса внимательно посмотрела на Фритти:

– Как тебя зовут, кот?

– Хвосттрубой, из клана Стены Сборищ, – почтительно ответил он. Его вежливая речь, похоже, предотвратила столкновение.

– А меня Пролайза, – отозвалась лиса. – Ладно уж, забирай своего родича. Но изволь позаботиться, чтобы он обходил стороной норы лисьего племени. Еще раз увижу его возле своих лисят – не пощажу.

– Это очень великодушно с твоей стороны, Пролайза, – кивнул Хвосттрубой.

Лиса внимательно осмотрела его, потом снова взглянула на Шустрика, все еще прятавшего мордочку на животе Фритти.

– Ты умеешь разговаривать, Хвосттрубой, – медленно подбирая слова, сказала она. – Но в нашем мире одних разговоров маловато. Мы, лисы, это тоже умеем, да и знаем немало. Но мы учим наших детей еще и кусаться.

Она повернулась и важно зашагала прочь.

Рассвет уже занялся, а Хвосттрубой все еще лежал рядом с бедным дрожащим Шустриком и старался его успокоить. Мало-помалу котенок приходил в себя: ужас начал понемногу отступать. Фритти отвел его к тому дереву, где нашел место для ночлега, и улегся, свернувшись клубком вокруг котенка. Когда утреннее солнце бросило на землю косые тени, они уснули.

Разбудила Фритти жара Часа Коротких Теней. Шустрика рядом не было. Фритти поднял голову и увидел, что котенок проснулся и уже играет, а его мягкая шерстка вся в сосновых иглах и опавших листьях. Хвосттрубой встал, потянулся и почувствовал, что все мышцы у него болят. С завистью наблюдая за резвящимся котенком, он решил, что, пока не привыкнет к долгим переходам, надо быть поосторожнее.

Шустрик, весело прыгавший, покуда Хвосттрубой грел на солнышке ноющие лапы, казалось, совсем оправился от ужасов прошедшей ночи. Но стоило Фритти спросить его о случившемся, как в глазах малыша мелькнула тень беспокойства.

– А можно мы поговорим после еды? – попросил он. – Очень хочется есть.

Фритти согласился, и следующую часть дня они провели охотясь. Охота, впрочем, оказалась не слишком удачной, главным образом потому, что Шустрик пищал от возбуждения. В конце концов им удалось поймать пару жуков, которые хоть и щекотали горло, но были все же какой-то едой. Напившись из стоячей, но еще пригодной для питья лужи, они легли в тени отдыхать.

Долго сонное молчание нарушалось только монотонным жужжанием невидимых насекомых. Но когда Фритти начал уже засыпать. Шустрик заговорил:

– Я знаю, Хвосттрубой, мне не нужно было идти следом за тобой. Я и сам понимаю, что буду тебе только обузой. Но мне так хотелось помочь. Ты столько раз был добр ко мне, когда Быстролап и другие дразнили или лупили меня. Я знал, что ты не разрешишь мне пойти с тобой, вот и спрятался, а потом пошел по твоим следам. Сам! – гордо добавил он.

– Ага, так вот почему ты расспрашивал других о том, когда я ухожу.

– Ну да. И я хотел знать, откуда ты уйдешь. Я же еще не так хорошо хожу по следу, – грустно произнес он и тут же, повеселев, добавил: – Все равно я держал нос у самой земли и ступал след в след. Примерно до полудня все шло хорошо, а вот потом я сбился. Мне показалось, что твой след вдруг превратился в чей-то еще, потом повернул назад; он поднимался на деревья, спускался вниз – так мне показалось. Я совсем запутался, а когда снова нашел твой след, он уже совсем остыл. Я изо всех сил старался идти за тобой, но стало темнеть, и я проголодался. Вообще-то мне и сейчас хочется есть. Может, пойдем поищем жуков или чего-нибудь еще?

– Погоди, Шустрик, – остановил его Хвосттрубой. – Погоди. Сначала расскажи мне все до конца.

– А, да! Ну я старался догнать тебя – надеялся, что ты остановишься поспать или еще зачем-нибудь – и тут услышал ужасный шум. Надо мной летели птицы – огромная стая, – и они все так шумели! Я посмотрел наверх – их были сотни, целая туча крылянок , и все они как сумасшедшие кругами летали вокруг одного дерева и поднимали страшный шум.

Я, конечно, побежал посмотреть, что там случилось. Ужасное зрелище! Там, наверху, что-то случилось, и все вокруг было устлано мертвыми, растерзанными крылянками; с верхних веток, кружась, падали перья. А когда я взглянул наверх, то увидел глаза!

– То есть как это – глаза? – не понял Фритти.

– Глаза. Большие, бледно-желтые – в жизни не видел ничего похожего. Я больше ничего не разглядел, мешали ветки, но знаю, что не ошибся. Потом что-то зашипело на меня, и я бросился прочь. Кажется, оно пустилось за мной следом, потому что птицы перестали так кричать, но я не стал оборачиваться, а просто побежал. – Мгновение Шустрик сидел молча, с закрытыми глазами.