против него одного и проиграли. А вот пинать беспомощного инвалида, наслаждаясь своей властью — в этом нет чести. Значит, и я буду безжалостен. История повторяется, завтра я опять буду один против толпы — и опять выйду победителем. Vae victis— горе побежденным. С этой мыслью я и уснул.

Утро встретило меня прежней суетой и установившимся порядком. Завтрак, поездка на машине, сопровождающий парень, теперь уже другой. Видимо, работают посменно. Правда, в этот раз взгляды, кидаемые на меня, были более живыми. Нет, ненависти не было, а был какой-то азарт, предвкушение, что ли. Детишки уверовали в свою безнаказанность и собирались повеселиться? Что ж, как я говорил, я тоже люблю шутить. Только от моих шуток обычно не смеются, а плачут. Такое вот у меня странное чувство юмора, ага. Наши судьбы с Тимофеем похожи, вот только я никогда не стремился унизить людей, чтобы что-то кому-то доказать. У меня была цель, к которой я шел, отбрасывая в сторону все ненужное. Да, кому-то она покажется мелочной, но сначала влезьте в мою шкуру, а потом судите.

В этот день преподаватели порадовали нас контрольными тестами по математике и истории, с которыми я легко справился. М-да, до столичного образования этой школе было далеко.

Учебный день приближался к концу. Одноклассники поглядывали на меня, мелькали злорадные ухмылки, я даже заметил на экране чьего-то телефона повторяющуюся запись вчерашнего моего избиения. Что ж, отморозки, сегодня вы узнаете, что такое унижение.

Кстати, у меня был еще один вопрос, который очень меня заинтересовал. Там, где меня вчера били, имелись камеры наблюдения, но никто не пришел на помощь. То есть, администрация школы позволяет своим ученикам издеваться надо мной, не боясь гнева отца? Ведь Мышкины в этом городе, по сути, хозяева. Или я чего-то не знаю? Или это вообще делается с подачи отца, чтобы меня сломать. То есть, папаше мало того, что я стал инвалидом, ему еще хочется окончательно втоптать меня в грязь. Очень даже рабочая версия. Сынок потек крышей, стал недееспособен, а я, как его опекун, возьму на себя управление его активами. Сыночка в психушку, а сам в шоколаде. Это, наверное, для него был бы идеальный вариант. Что ж, обожаю ломать чужие планы.

Вот и конец уроков, все поспешно покидают кабинет, весело переговариваясь между собой. Они уверены в повторении вчерашнего развлечения. Больные ублюдки, вкусившие плод безнаказанности. Меня так же катят на каталке по знакомому маршруту, а я украдкой проверяю повязку на пальцах. Тридцать игл, больше не поместилось. Но на пятнадцать человек хватит с лихвой. Интересно, а куда девались еще пятеро? Закончили учебу? Перевелись? Или ждут своего часа? Уже все, кто заинтересован знают, что я появился, и знают о моем плачевном состоянии. Во всепрощение я не верил, значит, рано или поздно появятся. Хорошо бы к тому времени восстановиться. Но сейчас надо разбираться с оставшимися.

Все те же рожи и глупые маски на лицах. И зачем этот фарс, если они знают, что я знаю, кто они?

— Ты ничего не понял, — вновь подхваченный эфиром, я висел над полом, — что ж, мы с удовольствием закрепим урок.

Вижу занесенную руку. Удар в лицо — и в моих глазах темнеет. Я не сопротивляюсь. Еще не время. Нужно, чтобы все отметились и расслабились. Опять из меня делают боксерскую грушу, строго по вчерашнему сценарию. Обрабатывают тело кулаками, ногами и эфиром. Без жалости и сострадания к калеке. Их веселит мое состояние. Слышу смех и советы, как ударить посильней. Кто-то из девушек даже пытается влупить по яйцам, но, к счастью, задевает по касательной. Больно, но не смертельно.

Брызнувшая из разбитого носа кровь поставила конец на моей гуманности. Все, шанс остановиться и извиниться я им дал, поизгаляться тоже. Запись идет, все уроды в нее попали, так что...Теперь моя очередь.

Движение пальцев — и их главный, чья очередь пинать меня подошла опять, с воем падает на колени, зажав пробитый глаз. Кровь так и хлещет, заливая холеное лицо. Еще два щелчка, и ещё двое опускаются рядом, дергаясь как парализованные. Изо ртов идет пена. Точка Цинь, чуть ниже глаза. Если знать ее, можно очень неприятно удивить противника. Я знал. Естественно, каждый мой бросок сопровождался крохами эфира, иначе так кинуть их у меня не получилось бы. Да, у меня его очень мало, но на них хватит.

Путы ослабли, и я падаю на пол. Еще три щелчка — иглы вонзаются в руки девчонок, что кинулись на меня. Две воткнулись в пальцы рук, вызывая сильный жар и головокружение. Одной не повезло. Точка Хань, расположенная возле уха — расслабляет кишечник. Фу, обосранка. К тому же, попадание в эту точку сопровождается сильными болями в желудке, от которых ее скручивает на месте. Перекатом ухожу от водяного хлыста, который вспарывает пол. Ого, меня уже хотят убить! Печально, а главное — за что?

Вертушка на полу — и парализованные ноги цепляют очередного парня, возомнившего себя героем. Падает рядом, игла в мочку уха — поспи, дорогой. Заодно приложить локтем в лицо до хруста носа. А ему даже идет.

Еще одна красавица с голубыми глазками — а нет, теперь уже с одним, я кидаю очень метко. Плачешь? Ну, не расстраивайся. У тебя еще есть. Теперь будешь красить только один, сплошная экономия времени и средств. «Спасибо» я не жду, но было бы приятно.

Воздушный кулак прилетает в бок, сбивая дыхание и отзываясь прострелом в поврежденном позвоночнике. Ребра целы, но очень больно. На миг в глазах темнеет и у меня не получается увернуться от еще одной плети. Она проходит краем, но успевает распороть мне руку. Так, минус рука, минус часть игл. Мне так может и не хватить. От боли едва не теряю сознание, но закусив до крови губы, продолжаю бой. Сейчас не время. Чуть расслаблюсь и живым отсюда точно не выйду. Озверевшие детки уже не стремятся меня унизить — они хотят меня убить. О последствиях они не думают. Какой бы мразью не был мой отец, но если меня грохнут, всем его планам придет конец. А значит, он решит возместить ущерб, взяв виру с местных аристократов. Но мелочиться он не будет — убит наследник княжеского рода. Поэтому он возьмет все, просто уничтожив всех причастных аристократиков. И сил ему на это хватит, и закон будет на его стороне. Не удивлюсь, если он предвидел и такой вариант, и был к нему готов. Действительно, какая