Вспоминает Людмила Манина:

— Вадик всегда был в центре внимания. К нему придешь, он сразу: у меня варенье есть, у меня есть чай, я сейчас его приготовлю! Вроде бы чай — он и есть чай. А Вадик какую-то травку, мяточку, заварит, сам всё сделает — и вы знаете, это было необыкновенно вкусно! И варенья-то в баночке чуть-чуть осталось, а все наелись. Это потому, что всё от души! Своим добродушием, своим гостеприимством он просто очаровывал. Вроде бы, подумаешь, — напоил чаем. А ведь получалось какое-то необыкновенное действо. К тому же всё было действительно очень вкусно.

После таких рассказов еще лучше понимаешь, почему друзья так тянулись к Вадиму.

А вот, кстати, что он сам писал в личном письме про эту свою знаменитую в кругу его родственников, друзей и знакомых летнюю обитель:

«У меня есть прямо на берегу „бунгало“ — хибара из шести досок с дыркой посередине для двери, без удобств, но аура волшебная, особенно звездной южной ночью.

„Бунгало“ — это стандартный деревянный летний домик в составе бывшей стандартной совковой базы отдыха стандартного совкового предприятия. Я уже много лет снимаю его на постоянной основе, потому что летом люблю жить у моря. („Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции, у моря“.)

Хотелось бы, конечно, жить в трехэтажном коттедже „а-ля Гранада“, но таким как я Диогенам и в бочках уютно, лишь бы никто Солнца не заслонял… Зимой я живу в частном доме, достаточно большом — родовая вотчина».

Забавно — про «бунгало» своё он пишет явно уничижительно («хибара из шести досок»), зато родительский дом определенно приукрашивает (достаточно большая «родовая вотчина» — название-то как подобрано!). Как бы отнял там, здесь прибавил — и в сумме всё осталось так, как есть. Только вот на лице прочитавшего эти строки еще некоторое время будет блуждать легкая улыбка.

Впрочем, был один человек среди близких Негатурову людей, которому домик категорически не нравился, который его просто не воспринимал.

— «Бунгало» свое он очень любил, — говорит Юлия. — Но я туда не ездила, потому что там было полное отсутствие каких-либо удобств. А Вадика это полностью устраивало, он на это просто не обращал внимания. Дача для него была таким кусочком мира, где его не трогали и он никого не трогал. Мы с ним были немного из разных миров, если можно так сказать. Он даже сам как-то сказал, что «ты всё детство по Артекам разъезжала, а я всё лето кроликам траву собирал!». То есть вот это несоответствие между нами в любом случае чувствовалось всю нашу жизнь. Этот момент как-то проскальзывал в процессе нашего совместного проживания…

Нельзя не сказать, что это очень опасный момент во взаимоотношениях. Вообще, любые упреки семью не укрепляют, а когда еще между людьми стоят воспоминания о былом социальном неравенстве, то эти воспоминания вполне способны отравить даже самое счастливое бытие.

Между прочим, в рассказе своем Юлия не совсем точна — все-таки и она бывала в приморском «бунгало» своего супруга, и, определенно, по этому поводу есть воспоминание, греющее ее душу:

— Мы приезжали, и единственное, чем можно было развлекаться в его доме, — это самовар. Вадим увлекался чаями, какие-то травы покупал — и на базаре, и в аптеке, и сам собирал. Чай в самоваре был вкусный. А самовар — это ж не дровами топить: надо щепочки настрогать, всё разжечь — раздуть, траву подготовить… Это было не просто чаепитие, а как в Японии — некий ритуал. При том, что всё подавалось в пластиковых или металлических кружках, никакой эстетики там не было, но это было духовно наполнено…

* * *

Подъем, охвативший население СССР в начале перестройки, давно угас, и страна уже очевидно для всех входила в свое смертельное пике. В результате в конце 1991 года официально рухнула советская империя, что, без всякого сомнения, стало величайшей геополитической катастрофой XX столетия. Крушение ее произошло под бурные, продолжительные аплодисменты не только с Запада, но и из бывших союзных республик, высшие партийные руководители которых с энтузиазмом готовились стать местечковыми царьками. О последствиях грядущей катастрофы мало кто думал. Однако всем весьма скоро пришлось столкнуться с этими последствиями…

Несомненно, что распад СССР и последующий после этого затяжной экономический кризис самым негативным образом отразились на деятельности совместного предприятия «Кранлод». Совершенно неожиданно получилось, что те самые краны, за которыми еще вчера стояли в очереди, как говорится, энергетики, мостостроители, нефтяники, газовики, транспортники, военные и еще представители многих отраслей, теперь вдруг оказались невостребованными, никому не нужными. В этих условиях не могли не обостриться отношения между дирекцией предприятия и учредителями. В одном из зарубежных банков был взят кредит на поддержание и развитие производства — но в странах так называемого СНГ уже вовсю бушевала инфляция, и деньги эти просто испарились. Агония была не слишком долгой — в мае 1994 года совместное теперь уже украинско-швейцарское предприятие «Кранлод» было ликвидировано как юридическое лицо.

Кстати, тот зарубежный банк, что выдал кредит «Кранлоду», внакладе не остался: ему были переданы права собственности на все двадцать восемь отличнейших мощных кранов, изготовленных в Одессе.

Незадолго до закрытия совместного предприятия Вадим Негатуров благополучно с ним расстался. Далее, как он предполагал, у него будет свободное самостоятельное плавание — это еще было время больших надежд на лучшее будущее…

В то время когда страна пришла, как казалось, к «светлому капиталистическому будущему», к тому самому рынку, «о котором так долго говорили…», по всей Украине, подобно поганкам после дождя, стали вырастать разного рода банки и биржи. Оно, в общем-то, и понятно: «делать деньги из воздуха», торговать деньгами — это гораздо прибыльнее и намного приятнее, нежели точить детали на станке или корпеть в каком-либо КБ. Не будем, однако, утверждать, что эта работа из легких — в очень скором времени в этом убедятся многие из разорившихся новоявленных брокеров и банкиров. Однако поначалу именно так и казалось. А уж людям с математическим образованием окунуться в эту банковско-биржевую структуру, как говорится, сам Бог велел!

Вадим Негатуров, уже имея за плечами «красный диплом» механико-математического факультета, к тому времени успешно оканчивал обучение в Одесском институте народного хозяйства. Это был 1993 год, и как раз в это время студенты и профессорско-преподавательский состав «Нархоза» получили в полном смысле этого слова драгоценный подарок: постановлением Кабинета министров Украины институт был преобразован в Одесский государственный экономический университет. Кроме того, Международная кадровая академия Европейского центра высшего образования и объединенного Совета европейских университетов отметила его в числе десяти лучших учебных заведений Украины.