Эти двое мужчин уже давно прошли ритуал посвящения в «ученики», позднее они стали «товарищами» и сейчас, сидя здесь, вспоминали ритуал перехода к следующей степени, когда присваивалось звание «мастер». В ходе этого ритуала имитировалась смерть архитектора Хирама Абифа: его якобы клали в гроб.

— Доброе утро, братья! Давненько мы вас не видели в ложе! — сказал вошедший в зал Джон Уилмор. Он находился в прекрасном настроении и был явно расположен к шуткам. — Напоминаю вам, что застолья здесь обычно проводятся вечером, — добавил он, улыбаясь, так как знал, что эти двое пользовались репутацией больших любителей покушать.

Они с серьезным видом передали ему письмо посла Кина, и он начал его читать, даже не подозревая, какие зловещие новости оно содержит. Улыбка на лице Великого магистра постепенно сменилась выражением глубокой озабоченности, и, ничего не сказав, он начал с мрачным видом расхаживать по залу, размышляя над теми сведениями, которые только что получил.

Оба гостя молча наблюдали за погрузившимся в размышления Уилмором, пока он наконец сам с ними не заговорил.

— Мы призваны выполнить работу, направленную на благо человечества, ради чего мы должны просветить людей, открыв им единственную правду, ибо только мы знаем, как достичь слияния с Всевышним, чтобы самим приобрести в конечном счете его облик. Однако сведения, которые передал нам посол Кин, предвещают возникновение серьезных препятствий при выполнении нашей задачи. Нас подвергнут гонениям, станут закрывать наши ложи, а нас самих планируют арестовать — а может, даже и уничтожить.

— Необходимо это предотвратить, магистр, — перебил его один из двух гостей. — Вспомните легенду о смерти архитектора Хирама Абифа, убитого людьми, жаждавшими заполучить его власть и его знания. Мы не раз говорили об этом на наших собраниях. Соломон сумел тогда должным образом отреагировать на его смерть: он приказал разыскать и умертвить убийц. Мы — строители своего будущего, точно так же как наши предшественники были строителями храмов. Если сегодня нас собираются подвергнуть гонениям, как некогда этого мудрого архитектора, то, прежде чем они добьются нашего уничтожения, мы должны сами нанести удар по ним и уничтожить их.

— Мы и раньше догадывались, что против нас что-то затевается, однако я даже и представить себе не мог, насколько это все серьезно. Я сегодня же отправлю сообщения во все наши ложи, чтобы там подготовились к назревающим событиям и смогли противостоять удару, который готовится нанести нам инквизиция, поскольку именно инквизиции, по всей видимости, будет поручено производить аресты. По словам посла Кина, указ, который запретит деятельность нашей организации, будет издан завтра, то есть девятого числа, и поэтому у нас осталось совсем мало времени до того, как коррехидоры и судьи в различных регионах Испании узнают об этом указе, а инквизиция нанесет по нам удар.

— Что же мы можем сделать, чтобы защитить себя?

— Давайте пройдем в мой кабинет. Там я вам все объясню.

Оказавшись в кабинете, Уилмор пригласил своих гостей присесть и принялся писать письма, предназначенные для срочной отправки в другие масонские ложи. Гости, ожидая, что он объяснит им, в чем же будет заключаться их задача, стали рассматривать висевший на стене большой портрет лорда Уортона — основателя масонства в Испании — и невольно вспоминали о его удивительной жизни.

Уортон прибыл в Испанию в возрасте двадцати шести лет — через три года после того, как его не переизбрали Великим магистром масонской ложи Англии. Ему отказали в этой чести потому, что он сохранил верность Стюартам, которые в то время, проиграв в борьбе за английскую корону немецкой Ганноверской династии, находились в ссылке во Франции. В Мадриде Уортон познакомился с ирландкой Марией Терезой О'Нейл, в которую влюбился так сильно, что согласился принять католическую веру, чтобы на ней жениться. В двадцать восемь лет он основал масонскую ложу на улице Сан-Бернардо — первую ложу за пределами Британских островов, — а затем, став полковником в армии короля Филиппа V, участвовал в осаде Гибралтара, за что английский король объявил Уортона изменником.

Хотя в годы своей юности, проведенной в Англии, Уортон основал странное общество под названием «Клуб адского пламени», в котором поклонялись Сатане и совершали поступки, приводившие к громким скандалам, закончил он свою жизнь в лоне католической церкви и даже носил одеяние монаха-цистерцианца монастыря Поблет. В этом монастыре Уортон и был похоронен, когда умер, прожив на свете всего тридцать один год.

Покончив с письмами, Уилмор взглянул на своих гостей. Не скрывая охватившей его глубокой озабоченности, он достал из ящика стола чистый лист бумаги и стал что-то писать. Затем он положил лист в конверт, который запечатал сургучом.

— В этом конверте — ваши инструкции. Вскройте его только в одном из тех случаев, которые я сейчас перечислю. — Он стал загибать пальцы. — Во-первых, если вы узнаете, что меня арестовали. Во-вторых, в случае утери документов с нашей конституцией и нашим регламентом, которые с сегодняшнего дня будут храниться у вас. Мы всегда следили за тем, чтобы ваши имена не значились в наших учетных записях и не было никаких свидетельств вашей принадлежности к масонству, благодаря чему нашим врагам, конечно же, будет очень трудно до вас добраться. В-третьих, если до ваших ушей дойдут слухи о предательстве кого-либо из наших братьев по отношению к другим членам нашего общества.

Один из гостей Уилмора взял конверт и положил его в карман своего камзола.

— Мы возлагаем на вас огромную ответственность, — продолжал Великий магистр. — Вы залог того, что у нашей организации есть будущее, и поэтому вы должны обязательно выполнить эту задачу.

— Мы сумеем выполнить то, о чем вы нас просите. В этом вы можете быть уверены.

А тем временем в нескольких кварталах от ложи в новом монастыре Лас-Салесас-Реалес, созданном по воле королевы Барбары Браганской и занимающемся обучением девочек из аристократических семей Мадрида, открыли ворота, чтобы впустить учениц, уже начавших подъезжать к монастырю на самых роскошных каретах из всех, какие только можно было увидеть в Мадриде.

Карета, принадлежащая графу и графине де Бенавенте, остановилась за один квартал от монастыря по приказу ехавшей в ней юной Беатрис Росильон — она увидела Браулио, бегущего по улице навстречу ее карете и делающего знаки руками.

Она открыла дверцу, чтобы впустить Браулио, и он тут же заскочил в карету, радостно посмеиваясь и явно намереваясь добраться до губ девушки, потому что он просто не мог устоять перед искушением их поцеловать.

— Браулио, прекрати!.. Нас могут увидеть.

Несмотря на юный возраст, Беатрис была уже необычайно красива, благодаря чему находилась в центре внимания юношей из числа отпрысков мадридской аристократии.

— И что ты тут вообще делаешь? Ты разве не должен находиться сейчас на занятиях?

— Не беспокойся, я не опоздаю. Я еду туда верхом, и, если пришпорю свою лошадь, она донесет меня, как на крыльях. — Браулио сжал руки Беатрис, не переставая смотреть ей в глаза. — Мне нужно было увидеть и приободрить тебя прямо с утра — перед тем как ты пойдешь на свои нудные занятия.