товарищам дежурный заранее приготовил две кружки чая, не содержащего снотворного препарата. Остальным пяти солдатам он разлил из большого чайника напиток, в котором уже было размешано два с половиной десятка таблеток. Доза не смертельная, но очень приличная. Она сшибет с ног и погрузит в крепкий сон любого человека.

В две последние кружки Момали вылил оставшийся чай и размешал в нем еще два десятка таблеток. Эта доза уже была чревата летальным исходом.

Он отнес ужин за занавеску, незаметно кивнул Рахимову и присел возле печки. Дело было сделано. Пора было покушать и самому.

Под дощатым полом весело постукивали на стыках колеса. Снаружи гулял холодный ветер, а внутри небольшого вагона благодаря неостывшей печке сохранялось тепло. Сквозь продолговатые окошки под потолком виднелось звездное небо.

Внезапно в дальнем углу нижнего лежака вспыхнул желтый свет фонаря. Рахимов откинул одеяло, поднялся и направил луч в потолок. Стал виден весь закуток, предназначенный для рядового состава. Солдаты крепко спали.

Рахимов быстро достал из-под матраца спортивный костюм, приготовленный заранее, надел его, зашнуровал кроссовки, накинул бушлат и толкнул Мамедова в бок.

– А? Что?.. – Тот оторвал от подушки заспанное лицо.

– Вставай.

– Уже пора, да?

– Давно пора. Живо вставай и одевайся!

– Да-да. Я уже проснулся.

Пока товарищ натягивал спортивные штаны, сержант пихнул Рузиматова. Тот дремал очень чутко и пришел в себя мгновенно.

– Отодвиньте шкафы от ящиков! – приказал парням Рахимов. – А я проверю, как там наши начкар с прапором поживают.

Мамедов с Рузиматовым стали расчищать путь к ящикам с ядерными боеприпасами. Сержант с фонарем отправился в противоположный конец теплушки.

На тумбочке меж двух кроватей позвякивала бутылка из-под водки, стоявшая между пустых кружек и армейских алюминиевых тарелок.

Капитан и прапорщик спали.

На всякий случай Рахимов посветил фонарем в лицо одному, другому.

Бесполезно.

Тогда он коснулся руки офицера, но и это не возымело действия. Начальник караула не отреагировал.

– Отлично, – прошептал Эмин и улыбнулся. – Можно действовать.

Через несколько минут преступники извлекли из ящиков два ЯРБ – ядерных ранцевых боеприпаса. Внешне эти опасные устройства напоминали бидоны, довольно крупные, однако способные уместиться в обычном туристическом рюкзаке. Для транспортировки такого бидона вполне хватало одного человека. Заряд был термоядерный с использованием трансурановых элементов – тория и калифорния. Мощность его варьировалась от пятисот до двух тысяч тонн в тротиловом эквиваленте. Взрыв подобного рюкзачка запросто мог уничтожить любой крупный объект: мост, плотину, железнодорожный узел, завод, атомную электростанцию. Фугас активировался дистанционно, на дальности до сорока километров, либо взрывателем замедленного действия. В обоих случаях активация осуществлялась с помощью пульта управления. ЯРБ снабжался несколькими системами защиты: вибрационной, электромагнитной, акустической, оптической.

Воры приготовили добычу к транспортировке, подошли к двери, сдвинули ее в сторону.

Эшелон двигался куда-то на северо-восток с относительно невысокой скоростью. Вокруг был глухой лес и абсолютный мрак, ни одного огонька. Снаружи в теплушку врывался холодный ветер.

Рузиматов поежился и сказал:

– Что-то совсем неохота прыгать. Вы хоть знаете, где мы находимся?

– Это восток Удмуртии или уже Пермская область, – ответил Рахимов.

– А сколько отсюда до Таджикистана?

– Далеко. Но мы доберемся. Главное – улизнуть из России в Казахстан! Понял?

– Понял.

– Ну и все. Пора валить. Кто первый?

Подельники молчали, откровенно побаивались сигать на ходу в неизвестность.

Рахимов посветил вниз фонарем. Несмотря на невысокую скорость, поверхность в желтоватом пятне неприятно мельтешила.

Темные шпалы, крупный щебень, кусты.

– Надо по очереди. Прыгаем сразу после того, как промелькнет столб! – прокричал Рахимов. – И без задержки – иначе потеряемся. Муса, давай – ты первый. Момали – второй. Я сбрасываю ранцы и прыгаю последним. Готовы?

– Готовы.

– Погнали!

Рахимов подтащил к открытому дверному проему два ранца, рюкзак с провизией и автомат, прихваченный на всякий случай. Он продолжал светить вниз фонарем. Его товарищи приготовились к прыжку.

Первым, бормоча под нос молитву, прыгнул Муса Мамедов. Он нормально приземлился на насыпь, дважды перевернулся, вскочил на ноги и издал радостный победный клич.

Рахимов подтолкнул к порогу Момали.

– Теперь ты!

– Я боюсь, Эмин, – запричитал тот.

– Почему боишься? Ты же видел, что можно прыгать.

– Боюсь, да и все! Я никогда не прыгал на ходу!..

– Давай, Момали! Не задерживай, иначе мы не отыщем Мусу. Пошел!

– Ладно. Только не толкай меня. Я сам.

Рузиматов несколько секунд повисел рядом с оконечностью проема, дождался, когда мимо промелькнет столб, тут же разжал пальцы и с громким воплем исчез в темноте.

Рахимов выбросил из вагона украденное имущество, присел на корточки и после следующего столба соскочил вниз. Он хотел осветить то место, куда ему предстояло приземлиться. Однако в момент прыжка нога его предательски скользнула по деревянному проему, фонарь выскочил из ладони, и короткий полет происходил во мраке.

Он вытянул ноги, ждал удара о землю, и все-таки тот произошел внезапно. В момент, когда ступни Рахимова коснулись неровной поверхности, острая боль прострелила его аж до самого позвоночника.

Он на несколько секунд потерял сознание, не помнил, как катился по склону, и очнулся от боли в ноге, правда, уже не такой сильной. Плечо тоже зудело, лоб был перепачкан липкой кровью. Вероятно, эти травмы он получил, кувыркаясь вниз по насыпи.

Эмин поднялся, ощупал себя и понял, что нога у него серьезно повреждена. Нормально наступать на нее он не мог, нащупал поблизости подходящую палку и кое-как переместился к фонарю, светившему во тьме шагах в десяти.

Рахимов вооружился источником света, определил, в какой стороне находится железнодорожная насыпь и, хромая, отправился искать все то, что выбросил из вагона. Рюкзак с провизией и один из ядерных ранцевых боеприпасов нашлись сразу. Второй заряд и автомат с подсумком, привязанным к нему, куда-то запропастились. Рахимов разыскивал их, периодически останавливался и звал товарищей.

Вскоре под чьими-то ногами затрещали сухие ветви, и из раздвинувшихся кустов вылез довольный Мамедов.

– Слава Аллаху! – заявил Эмин и осведомился: – Ты в порядке?

– Да. Только рожу слегка расцарапал. А ты?

– Да вот с ногой что-то неладное. То ли подвернул, то ли вывихнул. На одной приходится прыгать.

– Утром посмотрим. Сваливать надо подальше от железки.

– А Момали где? Ты его не видел?

– Нет.

– Куда же он делся? Минут десять ору – ни звука в ответ.

Муса почесал затылок и предложил:

– Давай спрячем шмотки здесь и пойдем вместе его поищем.

– Давай. Автомат еще нужно найти и второй боеприпас. Пошли.

Недавние караульные засунули имущество под приметную березу и медленно побрели в обратную сторону, туда, где, по их соображениям, Момали выпрыгнул из вагона.

– Он боялся прыгать. Сто раз мне сказал об этом накануне, – тихо прошептал Муса через пару минут. – Лучше бы мы его не нашли.

Эмин стоял рядом и светил фонарем на тело погибшего товарища. Они все-таки отыскали его.

Рузиматову не повезло. Он приземлился на щебенку, покатился по ней и налетел на сухую корягу, лежавшую внизу и утыканную острыми сучьями. Один из них и проткнул насквозь тело Момали. Никаких шансов выжить у несчастного не было, ибо его внутренности были разорваны проклятым сучком в клочья.

– Надеюсь, он умер сразу, – сказал Рахимов и тяжело вздохнул.

– Хоронить будем?

– Нет времени. Да и землю копать нечем.

– Тогда предлагаю отнести его тело подальше в лес и закидать ветками.

– Согласен. Только тащить придется тебе. Я со своей ногой еле передвигаюсь.

Муса Мамедов подошел к трупу и принялся освобождать его от