— Грешен, — сверкнул глазами художник. — Будь у меня такая возможность, я бы любовался твоим телом часы напролет. Может, даже дни.

Кассандра поперхнулась:

— Как ты можешь говорить такое? Это… это…

— Непристойно? — подсказал Фалько. — Возможно. Но я не хотел тебя оскорбить. Женское тело прекрасно. Тело подобно музыке. Мимолетные движения, сплетаясь, рождают мелодию. — Он вдруг коснулся ее пальцев. — Твоя мелодия тоньше моей. Неужели ты этого не чувствуешь?

Кассандра внимательно рассматривала собственную руку, стараясь представить себе, как под кожей располагаются кости, кровеносные сосуды и мышцы, но ей было трудно это себе представить, к тому же она только и могла думать об обжигающем прикосновении мужской руки.

— У меня нет привычки разглядывать саму себя, — заявила она наконец. — Это пустая трата времени.

Юноша тряхнул головой.

— Хвала господу, я не родился аристократом. Столько всяких правил. Сплошные запреты. Ты, должно быть, чувствуешь себя птичкой в золотой клетке, которой даже крылья расправить неприлично.

Кассандра не ответила. Фалько в точности описал ее собственные чувства, именно теми словами, которые выбрала бы она сама. Она даже повторила их про себя, чтобы запомнить и, как появится возможность, записать в дневник. Однако как ни был прав этот простолюдин, признавать это девушка не собиралась.

— Я не птичка, — сказала она твердо.

— Правда? — вскинул бровь Фалько. От его взгляда у Кассандры перехватило дыхание.

Художник сунул набросок ей в карман.

— Возьми себе, — сказал он на прощание. — Укрась свою клетку.

— Да, это так! — вдруг сказала Кассандра, сжав кулаки. — Я не такая, как все.

— Точно? — Фалько шагнул ей навстречу, и у девушки замерло сердце. Они вновь оказались в дюйме друг от друга. Кассандру охватил нестерпимый жар, точно под ногами вновь занялось пламя. Глядя на свое отражение в зрачках юноши, она чувствовала, что вот-вот растворится в мареве его глаз.

— Да, — прошептала она.

Губы Фалько дрогнули в едва заметной улыбке.

— Докажи, — потребовал он.

Фалько отступил назад, в полумрак. Ветер трепал его волосы, придавая ему отчаянный вид.

— Доказать? Но как? — спросила Кассандра, чувствуя себя не менее отчаянной.

— Помоги мне разобраться с этой историей, — ответил Фалько.

Кассандра подумала, что он шутит, но молодой человек был серьезен.

— Сейчас? Я думала, ты в этот час очень занят.

Не удостоив девушку ответом, Фалько направился к воротам кладбища. Сделав несколько шагов, помедлил, чтобы она могла его догнать.

— Так ты идешь?

В голове Кассандры крутились мириады мыслей, и ей никак не удавалось сосредоточиться на одной определенной.

— Мы ведь даже не знаем, с чего начать, — пробормотала она.

— Неправда, — возразил Фалько, сунув руку в карман. — У нас есть вот это.

На ладони у юноши лежало диковинное кольцо с гладким красным камнем в массивной серебряной оправе.

— Я нашел его в усыпальнице твоей подруги.

Так вот куда он отправился накануне! Устыдившись собственного малодушия, Кассандра взяла кольцо в руки. В центре красного камня был выгравирован причудливый знак. Роза о шести лепестках, обведенная кругом. У Ливианы не было таких украшений.

— Почему ты сразу мне не показал? — обиженно спросила Кассандра.

— Тысяча извинений, синьорина, — сверкнул глазами Фалько. — Меня немного отвлек труп незнакомки.

— Это не ее. Не тот размер, да и не носила она таких. — Девушка вернула кольцо Фалько. — Возможно, оно принадлежало убитой. Или убийце. Но как это может нам помочь?

Юноша положил улику обратно в карман.

— Мне уже приходилось видеть этот символ. Он был нарисован углем на стене заброшенного дома. А что, если это логово преступника?

Не дожидаясь ответа, Фалько пошел дальше, миновал кладбищенские ворота и свернул за угол тетушкиного палаццо.Кассандра едва за ним поспевала. Художник обгонял ее всего на несколько шагов, но в белесом мраке его силуэт казался неясной тенью.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она, осознав наконец, что доверилась малознакомому человеку. Поплотнее запахнув плащ Сиены, наброшенный поверх платья, она добавила: — Я, собственно, не давала согласия никуда с тобой идти.

— А между тем ты за мной идешь, точнее — несешься, словно на скачках, — со смехом возразил почти невидимый в тумане Фалько. И тут же сжалился: — Мы едем в город. Дом, о котором я говорил, стоит в трущобах за кварталом Кастелло.

— В город? — переспросила Кассандра.

Она только теперь заметила, что Фалько привел ее к старой пристани. Каблучки туфель вязли в мокром песке. Девушка посмотрела на север, туда, где за одетой туманом лагуной лежала Венеция. Мадалена часто рассказывала ей о драках и злодействах, творившихся в городе по ночам. Одному богу известно, что за создания наводняли его улицы в поздний час. Воры, убийцы… Вампиры. Сумеет ли Фалько ее защитить? Станет ли он ее защищать?

На кладбище выражение его глаз менялось слишком быстро. То страстное, то глумливое. В кармане плаща у нее по-прежнему лежал маленький нож. Хорошо, что она его захватила.

— Как бы то ни было, отправляться в город поздно, — с надеждой сказала Кассандра.

— Вовсе нет, — заявил Фалько, пытаясь добраться до качавшейся на мелководье гондолы. — Идем.

— Но я… я не так одета! — запротестовала девушка.

— По мне, и так сойдет, — ухмыльнулся художник. — Или синьорина желает кликнуть горничных, прежде чем тайком сбежать в город? Скажи лучше, что струсила.

— А разве тебе ни капельки не страшно? — надменно спросила Кассандра, уходя от ответа. — Моя подруга говорит, что ночью в городе хозяйничают злые духи.

— Я в эту чушь не верю, — отрезал Фалько.

Кассандре чудилось, будто кто-то следит за ними из мрака. В детстве она верила, что туман населяют души утонувших моряков, которые заманивают в пучину других несчастных.

— Так ты совсем не веришь в привидения? В проклятые души, которым закрыт путь на небеса? — спросила девушка.