не единственный способ запомнить. Я ведь должен тебе подарок, так?

Она старалась казаться равнодушной, но Стром видел: взволнована.

– День ещё не закончился, а я уже получила больше подарков, чем за годы до этого.

– Подарков много не бывает. – Он достал из тумбы, ближайшей к дивану, тяжёлый бархатный футляр и протянул ей. – Вот. С днём рождения, Иде. Двух дорог и горячего сердца.

– Что это? Это связано с охотой?

– Открой и посмотри.

Она отбросила ленточку, которой был перевязан футляр, и щёлкнула крышкой с обычной женской нетерпеливостью – как ему и хотелось, хотя бы на миг от обычной холодной сдержанности Иде Хальсон не осталось и следа.

Некоторое время она молча рассматривала лежавшую на бархатной подушечке подвеску в виде распростёршей крылья птицы и мерцающую, как струйка льда, серебряную цепочку.

– Как красиво, – наконец сказала она. – Это ястреб?

– Мне кажется, она больше похожа на птичку поменьше. Мне просто понравилась форма… Сказать по правде, единственный символизм, который мне хотелось вложить в неё, – это отсутствие всякого символизма. Мне хотелось найти что-то, не связанное ни с охотой, ни со Стужей… Тебе не нравится?

– Очень нравится. – Она бережно подцепила цепочку, погладила подвеску пальцем. – У меня никогда раньше не было таких украшений.

– Я заметил. Подумал, может, стоит это исправить.

– Очень красиво. – Она явно силилась и не могла сдержать радостной улыбки. – Спасибо.

– Хочешь надеть?

Она кивнула, слишком взбудораженная, чтобы говорить.

– Тогда подойди. Я помогу.

Она приблизилась медленно, как зверёк, чувствующий ловушку, повернулась к нему спиной. От прикосновения пальцев лёгкие волоски у неё на шее приподнялись. Стром с трудом поборол в себе желание прикоснуться ещё раз, щёлкнул замочком.

– Готово.

Она отошла к зеркалу без малейшей заминки, и Стром подумал: может, её напряжение ему только привиделось.

– У меня есть и ещё один подарок. Думаю, ты знаешь, какой.

– Ты знаешь, куда идти? – Её взгляд засиял ярче, и он залюбовался ею. – Координаты?..

– Думаю, да. До сих пор мои пути вели в никуда, как будто то, что шептала мне Стужа, было мороком… Но, похоже, для Гасси всё было по-другому. – Горькое разочарование в его голосе не укрылось от неё. Он вдруг почувствовал тёплое, мимолётное прикосновение – охотница тронула его руку.

– Символ в его дневнике и твоих записях… Если вы с Гасси связаны… Может быть, мы с тобой и вправду должны были встретиться.

– Судьба – утешительная выдумка, Хальсон. – Стром убрал руку, и она отвернулась. – Жаль, что твой друг погиб. Но его гибель, как и гибель Рагны – всё это будет не напрасно, если мы преуспеем. А мы преуспеем. Теперь я уверен.

– Ты разобрался с системой?

– Да. Гасси, видимо, любил головоломки?

– Думаю, ош показывает это довольно ярко.

– Безусловно. Но ош – не единственная головоломка дневника. – Стром потянулся к столу, подтолкнул к Сорте последние записи. – Координаты Гасси – внутри оша – оказались зашифрованы. Не самый сложный шифр… Но и не самый простой. Комбинация Гамссона. Слышала о таком?

– Нет. – Она выглядела немного уязвлённой.

– Это шифр, зависящий от даты написания. Даты твой друг, к счастью, расставлял в дневнике исправно.

– Почему ты сразу не сказал, что думаешь про шифры? Я могла бы помочь.

– Я всего пару дней как начал… Был уверен, что это тупик. Но ключ повернулся быстро. Думаю, на этот раз мы у цели. Вот здесь – то, что у меня вышло. Наши координаты.

Она склонилась над листком.

– Далеко от вешек…

– Да. Там редко кто-то бывает – где ему и быть, как не там? Я уже всё подготовил. Через два дня нас пустят в центр ночью. Никто не должен знать, что мы были там вне службы.

– Конечно, – она запнулась, – ты уже делал так прежде?

– Много раз. Но каждый раз – один. Я думал, может, расскажу Рагне, когда найду его… Но этого так и не случилось.

– Если мы найдём его… что будем делать?

До сих пор они не говорили об этом, слишком занятые переводами с оша, расчётами, службой, снова расчётами…

– Постараемся не погибнуть в схватке с дьяволами. Полагаю, одолеть дьявола не сложнее, чем снитиров… К тому же с ними не придётся осторожничать. Так что мы справимся. И заберём Сердце… полагаю.

– Думаешь, его можно будет просто взять и унести с собой?

– Понятия не имею, – честно ответил он. – Но это было бы лучшим вариантом. У меня есть контакты, сведущие и в редких артефактах Стужи, и в науке, и в магии. Возможно, они сумеют понять природу Сердца.

– И уничтожить Стужу, – прошептала Сорта. Он чувствовал – она всё ещё не верит, что это возможно. Потому и произносит вслух – услышать, как звучит.

– Ты заслуживаешь мира без Стужи, Хальсон, – сказал он тихо. – Как и твои сёстры. И многие, многие другие люди. Без Химмельнов. Без холода. Без клетки.

Некоторое время оба они молчали, глядя на огонь. Косы Хальсон продолжали лежать волосок к волоску, несмотря на вечер – скрученные так туго, что у неё, должно быть, болела голова. Глаза – чёрный и золотой – всматривались в пламя, как будто спрашивая у него, как быть. Она рассеянно поглаживала большим пальцем подаренную подвеску, и Эрик вдруг поймал себя на том, что хотел бы сидеть так – с ней, в уютном молчании – ещё долго. Когда они преуспеют, должно быть, им обоим – как и каждому в Кьертании – ещё долго будет не до того.

– Посидим ещё немного? Можем сыграть в тавлы. Хочешь?

Она улыбнулась, кивнула.

– В день рождения мне наверняка повезёт.

– Везение здесь ни при чём, Хальсон. Тебе не нужна удача, чтобы добиться своего.

Она снова улыбнулась – с новой задумчивостью, которую он не сумел разгадать.

* * *

Спустя два дня, ложась в капсулу, он вспоминал о том вечере – о том, как Иде Хальсон наконец приблизилась к тому, чтобы одолеть его на игровых полях. Если прямо сейчас он ведёт её на верную смерть, охотнице уже никогда не обыграть его.

Но думать об этом было поздно. Нервный кропарь, немало получивший за свою помощь и молчание, закрыл капсулу. Плир медленно наполнял её, проникал в тело.

Стром успел подумать – что, если это его последний выход в Стужу, последний – и полетел ей навстречу.

Тёмное небо, расписанное звёздами. Воронки пустоты над снежными пиками и впадинами. Лёгкое мерцание слоя Души… Он подумал, что хотел бы увидеть чёрную ревку ещё разок – весточка от старого друга перед тем, как распрощаться навеки. Не стоило надеяться. С появлением Хальсон