мечтательно проговорил Бегемот, вытирая жирные руки об штаны. — Она когда на меня смотрит, я прямо… Ухх…

Круглое лицо Бегемота расплылось в сальной улыбке. Он даже забыл взять еще один пирожок. Хотя предыдущий уже доел, а в свертке они еще остались.

— А мне, может, тоже Люся нравится, — Бельфегор ткнул толстяка локтем.

— Она же тебя на голову выше! — возмутился Бегемот.

— Ну и что? — Бельфегор вздернул подбородок и встал на цыпочки. — Рост вообще не главное!

— Хм, а может я и ошибся, — задумчиво проговорил я, усмехаясь. — Девчонки еще не пришли, а вы уже переругались. Наверное, лучше на совместные гастроли «Секс-агрессора» позвать…

Все замерли на пару секунд с открытыми ртами.

— Ты опух что ли, он же придурок! — возмутился Астарот.

— Зато на его фоне мы просто суперзвезды, — заржал я. — «Эйси-Диси» пополам со «Скорпами», не меньше.

— Два часа в автобусе до Усть-Пердыщино… — медленно проговорил Бельфегор, потом его явственно так передернуло. — Не-не, Абаддон, пусть Люся будет твоя, слова не скажу… Велиал, только не «Секс-Агрессор», пожалуйста…

И как раз в этот драматический момент раздался стук в дверь. Потом она приоткрылась, и внутрь заглянула слегка растрепанная рыжеватая голова той самой Люси.

— Приветики… — медленно сказала она. — А я, если честно, до конца так и не верила, что это все мне не приснилось…

Теперь дверь открылась полностью, и хиппанутые подружки Боржича вошли в нашу берлогу. Такие же неспешные, будто слегка заторможенные. На плече у Аси — гитара в чехле. У Люси — большая бесформенная сумка, сшитая, кажется, из обивки старого кресла.

Привет, Велиал, — Люся обвела все лица медленным взглядом, положила сумку и подошла ко мне. Руки ее обвились вокруг моей шеи. Никакой особенной приязни это не означало, просто ее манера общения — трогать руками того, с кем разговаривает. —

— Между прочим, рискованно было оставлять записку в таком ненадежном месте, — усмехнулась Ася, усевшись на стол. — Мало ли, в чьи руки этот предмет мог бы попасть… Рискованно! Хоть и смешно!

— А где он оставил записку? — спросил Бельфегор.

Ася загадочно улыбнулась и посмотрела на меня.

Глава 7

«Нда, возможно, я немного просчитался», — подумал я, когда утром уходил из квартиры какой-то Насти, куда после репетиции решили завалиться мои «Ангелы» вместе с Люсей и Асей. Ну, то есть, идея была в чем-то годная, конечно — устроить мозговой штурм насчет названия для их дуэта и немного совместно попеть песен. И когда я вернулся к ним из качалки, песни еще действительно пели…

Впрочем, ко всему дальнейшему шалману я отнесся философски. В конце концов, чего я от них еще хотел? Они молодые, им буквально недавно в голову ударил ветер перемен пополам со сквозняком свободы. Да и жизнь рок-музыкантов как-то так же со стороны и представляется — концерт, потом гулянка, потом секс в самых причудливых сочетаниях.

Так что когда я поехал на работу, Люся, трогательно приоткрыв рот, безмятежно спала, одной рукой обнимая Астарота, а другой — Бельфегора. Ну и да, оставить записку в ее лифчике и впрямь было так себе идеей. Потому что где он сейчас, трудно было сказать. Но одно было точно ясно — не на ней.

Даже Бегемоту свезло — у подвыпившей Аси неожиданно проснулись нежные чувства к мужчинам в теле. Так что они всю ночь обжимались, и она шептала ему что-то на ухо. Судя по тому, как заливались румянцем его щеки, это было что-то весьма непристойное.

Смешанные чувства.

Бывают такие вечеринки, где народу немного, и все как-то очень резво накидываются и переходят из состояния «веселое подпитие» в «ни петь, ни свистеть». И тут-то и понимаешь, что мало того, что ты трезвый, так еще и, в отличие от всех твоих друзей — тебе уже полтос. А заниматься пьяным сексом тебе и в юности не очень чтобы нравилось, и…

В общем, пришлось прилагать некоторые усилия, чтобы ничем своего отношения не показать. Общался с похожей на потрепанную жизнью белку Настей на ее кухне. Пытался определить, сколько лет этой женщине. Узнал о ней значительно больше, чем хотел — она инвалид, потому что у нее какой-то там замысловатый диагноз. Живет на пенсию, а едой ее снабжают родственники из деревни. А главным ее достоинством является своя однешка, которая досталась ей от бабушки. И в которую друзья заваливаются, когда других вариантов нет. Потому что с ней скучно.

Причем она так сама и сказала: «Я бы и рада, чтобы ко мне приходили почаще, но со мной скучно, я понимаю…»

Пасмурное утро. И настроение тоже пасмурное. Много пьют, вот что. И я пока не могу понять, проблема это или нет. Я вроде не припомню такого количества синьки в моей доармейской молодости, но это мне память может подсовывать другую картинку. Уже отретушированную временем. Я вроде из того же времени в армию ушел, но сейчас меня не оставляет ощущение, что пьют вообще везде. И при любом удобном случае. Пьют на рынке, когда холодно. И когда не холодно. На удачу, чтобы день прошел с огоньком. С горя, если не покатило с продажами. Просто за компанию, когда сосед или соседка по торговой палатке предлагает: «Будешь?»

Пьют в свободное время, ищут квартиру, чтобы выпить вместе. Даже в качалке пьют! Иногда тайком, рассовывая бутылки в разные неожиданные места. Иногда явно — приглашая шлюховатых собутыльниц. А некоторые так вообще вместо протеиновых коктейлей пивас глушат.

Впрочем, может у меня просто второй этап акклиматизации к девяностым начался. Алкоакклиматизация. Пройдет время, перестану замечать.

В конце концов, как-то же пережили такое количество бухла, те, кто дожил до двадцать первого века?

Значит надо научиться с этим работать, всего и делов.

— Нет, спасибо, Серега, — я отрицательно покачал головой, когда чувак, который через две палатки от меня торговал разной охотничьей и рыболовной снарягой, подвалил ко мне с бутылкой водки и парой стаканов.

— Да ладно, Волоха, ты чего? — обиделся тот. — Что ты как не мужик-то?

— Таков путь! — философски ответил я. — А что, повод какой-то есть? Могу кулаком чокнуться, у меня есть козел на пальце, звякнет как надо!

— Да какой там повод, Волоха… — вздохнул Серега. — Моя мне сегодня все утро мозги полоскала. На работу уже как на