Саша сделала вид, что не услышала последнюю фразу.

– Гриша, я знаю, как ты рисковал со мной. И очень благодарна. Как тебе пироги?

– Шикарные.

Она сознательно перевела тему. Информацию про Олега необходимо «принимать» дозированно. Иначе последствия могут быть непредсказуемыми.

Главное, он жив.

А остальное…

Саша соврала бы прежде всего себе, если бы сказала, что она не ждала его. Звонка. Появления. Хоть какой-то весточки лично от него. Того же смс-сообщения. Она часами гипнотизировала телефон в надежде, что он зазвонит. Не мог Олег, находясь в здравии, игнорировать её. Не мог! Всё её естество противилось этой мысли, которая отчего-то казалась девушке кощунственной. Или просто Саша надеялась, что у Олега к ней более сильные чувства, чем симпатия? Если это не так, какой ему был резон помогать ей?

Всю масштабность произошедшего объяснил ей другой человек.

Саша уже выходила на улицу, и в тот день прошлась до небольшой парковой зоны, разбитой за домом, в котором родители сняли квартиру. Солнце грело, и не скажешь, что на календаре отметился октябрь. Девушка, почувствовав признаки усталости, опустилась на скамью и вытянула ноги.

Хорошо. Тепло. Сейчас она немного отдышится и пойдет дальше. Врачи ей рекомендовали много гулять.

– Можно присесть?

Саша невольно вздрогнула, услышав рядом приятный мужской голос. Она открыла глаза и увидела перед собой одетого в строгое полупальто высокого мужчину лет шестидесяти пяти, с густыми седыми волосами. Она не слышала его шагов и немало удивилась.

Ещё больше Саша удивилась, когда заметила, что мужчина не один. В трех-четырех метрах от него застыли трое амбала в таких же коротких черных пальто.

– Добрый день, – осторожно сказала Саша, подбирая ноги под скамью. Захотелось встать и уйти, но она уже догадывалась, кто перед ней.

– Надеюсь, я вам не помешал. Меня зовут Алексей Александрович Лаков. Не смог сдержать любопытства и захотел лично познакомиться с вами, Александра. Что ж… Вы красивая. Теперь я понимаю Олега, что в одночасье из-за вас переиграл долго и тщательно планируемую операцию. Вы можете представить наше удивление, когда он вышел на связь и заявил, что ему нужна срочная трансплантация сердца? Я даже испугался. Не поверил. Решил, что именно ему нужна операция. Оказалось, что одной красивой, но, к несчастью, больной молодой девушке. Что ж… Увидев вас лично, я могу сказать, что понимаю Олега.

Зато Саша окончательно перестала что-либо понимать.

С Алексеем Александровичем они провели несколько часов. В основном, говорили не спеша и на отстраненные темы. Если Саша задавала более конкретные вопросы, то Лаков умело от них уходил. Он сообщал Саше только ту информацию, которую считал нужной, не более. Умный мужчина, прошедший долгую школу жизни.

– Вы тот самый генерал, что помогал моим родителям получить визу?

Лаков медленно растянул губы в ленивой улыбке, которая скрывала легкий сарказм.

– Как же давно меня никто не называл просто генералом…

В голове Саши копошились сотни мыслей, которые так и не были озвучены вслух.

– Берегите себя, Александра. Кстати, у меня была дочь… Её тоже звали Сашей. К сожалению, её я уберечь не смог.

На всё ещё красивом лице, тронутом временем и морщинами, легла тень потери. Саша, улучив момент, сказала:

– Соболезную.

Генерал кивнул, по-молодецки поднялся, коротко попрощался и двинулся вглубь по аллеи. Молодые люди, что терпеливо ожидали его поодаль, двинулись за ним.

Саша не смотрела вслед генералу. На душе после их беседы установился странный покой. Девушка подняла лицо кверху, позволяя осенним лучам играть на её коже.

Время шло. День за днем. Месяц за месяцем.

Саша ждала… Не могла не ждать. Человек, сыгравший в её жизни одну из самых решающих ролей, не мог не оставить в её душе следа. Более того, она отчаянно до дрожи скучала по нему.

Лежала долгими ночами и вспомнила каждый день, проведенный с ним вместе. Перебирала в памяти события их короткого путешествия. Слова, что до сих пор звучали у неё в голове: «А мне нравишься ты, Александра. Сильно нравишься. И мне это чертовски не нравится…»

Видимо, «не нравится» всё же побелило. Олег решил для себя, что проще вычеркнуть из жизни девушку, от которой столько хлопот. Мало того, что развела его на деньги, кинула, так ещё и оказалась больной.

Тут напрашивался следующий вопрос: чем он мотивировался, помогая ей с операцией? Если собрать воедино всю мозаику, то выходило, что у Олега была вторая жизнь. Скорее всего, он являлся спецагентом, работающим под прикрытием многие годы. И из слов генерала выходило, что он сильно рисковал, подставлялся, торопился, и всё потому, что у Саши часики жизни вот-вот готовы были остановиться.

И сразу же вытекал следующий вопрос: почему пропал? Почему оставил Сашу? Почему ни разу не дал о себе знать?

Вывод напрашивался лишь один – не нужна…

А оплата операции – выступил Осетин в качестве мецената, помог несчастной, спасибо ему огромное. Саша благодарна ему за спасенную жизнь. Каждый день будет его благодарить и Бога, что послал им встречу, и что за внешностью циничного, жесткого полукриминального мужчины скрывалось доброе сердце.

Чья теплота и любовь предназначалась не ей.

Когда схлынула волна благодарности к Олегу, пришли слезы. Как бы Саша себя ни останавливала, ни говорила, что ей плакать нельзя, они, предатели, катились по щекам. Она отчаянно хотела видеть Олега. Он, там, на яхте, когда она лежала на грязном полу, забрал частичку её души. Невидимые нити привязали Сашу к этому грубоватому, но такому чертовски сексуальному мужчине.

Потом наступал очередной откат, и приходила злость и обида. Детская, ничем не обоснованная. В такие секунды Саше казалось, что при встрече она расцарапает Олегу лицо. Каждый раз она останавливала злые порывы и спрашивала себя. Он тебе что-то обещал? Говорил о любви? Говорил, что вы будете вместе? Нет. Никаких громких заявлений на будущее от Олега не поступало. В их последний разговор он и вовсе собирался отправить её в Москву. С глаз долой.

За год Саша много передумала. Реабилитация после операции проходила успешно, отторжения не последовало, каких-либо других осложнений так же. Она училась жить заново. Дышать. Строить планы на будущее. Планы! На будущее! Когда человеку отмерены дни, о будущем думать страшно. Общаться с ровесниками больно. Потому что, как бы ты ни крепилась, ни улыбалась, ни шутила, в голове всегда тикали часики: тик-так, тик-так. Они отмеряли те роковые минуты, которые тебе отведены. А у ровесников ничего подобного не было. У них иное восприятие вещей. Они могли разбрасываться днями, временем, не думая, что сегодняшний день будет последним. У них было «завтра».

Этим Саша неизменно отличалась.