вот теперь нотки удивления, наверное, не привык, чтобы Фрэнк так говорил, ну ничего, если карты лягут как надо я еще не раз тут всех удивлю. — Как адвокату вашей семьи мне было поручено огласить завещание твоего отца, когда в этом возникнет необходимость. Давай сначала обсудим то что случилось с вашим имуществом, а потом приступим к завещанию. Идёт?

— Как вам удобно.

— Хорошо, тогда пока пригласим свидетелей. Ты не возражаешь если ими будут мистер Шапиро и два моих младших партнёра?

— Конечно, — тем более что сейчас завещание простая формальность, я так понимаю, что у меня ничего нет. Так, значит, мистер Шапиро тоже будет здесь? Отлично, все пауки в одной банке. Циперович кивнул и сделал несколько звонков, я терпеливо ждал и курил, развалившись в кресле.

Зашла миссис Циперович. На серебряном подносе я увидел всё, что просил Циперович. Он кивнул жене, разлил виски на два пальца и щипцами кинул по паре кубиков льда.

— То, что я сейчас скажу, стало неприятным сюрпризом для меня. Уверен, ты воспримешь это также. Твой отец, Фрэнк, сам спалил вашу пивоварню, и сделал это, чтобы получить страховку.

— Вы уверены? — что-то не верилось мне в его слова. Какая-то нереальная хрень.

— Дело в том, что у твоего отца возникли финансовые проблемы, но он почему-то не стал мне об этом рассказывать, просить совета, и не придумал ничего лучше, кроме как устроить пожар.

— Я могу посмотреть бумаги? Раз вы наш адвокат, они должны быть у вас.

— Да конечно, — Циперович подошёл к сейфу в углу кабинета, открыл его и достал оттуда бумаги, краем глаза я следил за ним и заметил, что там были не только бумаги, а еще и деньги. Несколько толстых таких пачек.

— Спасибо, — взяв документы, я погрузился в чтение.

Эх, мистер Фрэнк Брайан Уилсон Второй. Что же вы натворили? Отец Фрэнка за последний год проиграл более восьмидесяти тысяч долларов в покер, вон, сколько расписок в папке Циперовича. Интересно, а папаша Билли Спаркса приложил руку к случившемуся? Хотя нет, Билли говорил, что тот умер. Да и вообще, большинство расписок от двух человек. Знать бы кто это.

Но я не буду об этом спрашивать Циперовича, вдруг это мои бывшие соседи, или известные на весь город люди. Будет странно если я их не знаю.

А вот и бумаги от страховой. Согласно им отец Фрэнка страховал пивоварню дважды. Сначала в пятидесятом, а второй раз буквально три месяца назад и на более крупную сумму. Как раз пару недель назад он проиграл десять тысяч, видимо, это и стало последней каплей.

Дальше были уже документы по расследованию. Как показала экспертиза причиной пожара оказался поджог, и какой-то ищейка, пожарный инспектор Барнс докопался до самой сути и установил виновника. Итог понятен, странно что не посадили помимо денежной компенсации. А нет, пытались, но суд отпустил под залог, и в тот же день отец разбился в аварии. Притом из бумаг понятно, что это было самоубийство, он сам направил машину под шестнадцатиколесник на хайвее. Не выдержал позора, значит. Понятно, угробил семейный бизнес с полувековой историей и себя заодно. А о сыне подумать? Никогда бы так с Костей не поступил. Ладно, сейчас не до воспоминаний.

— Где предсмертная записка? — спросил я у смиренно ожидающего, когда я закончу, адвоката.

— Мистер Уилсон её не оставил, — прозвучал не устраивающий меня ответ.

Но я лишь промолчал.

Пока я читал, появились свидетели оглашения завещания. Сначала мистер Шапиро, высокий худой как палка мужик в идеально сидящем костюме. Меня он удостоил только презрительного взгляда и кивка головы, видать совсем меня за человека не считает, ну-ну.

Младшие партнёры Циперовича оказались практически одинаковыми ребятами лет по тридцать. Наверное, они всё и тащат в бизнесе, Эйб не производил впечатление акулы-адвоката, но может быть я ошибаюсь, кто знает.

— Итак, господа, — начал старик, — спасибо, что приехали так быстро. Теперь, когда все в сборе я могу приступить к оглашению последней воли мистера Фрэнка Брайна Уилсона Второго.

Циперович прочистил горло, отпил чая и нацепив на нос круглые очки начал:

Я, Фрэнк Брайан Уилсон Второй, проживающий по адресу 130 Хайленд Авеню, Мидлатун Нью-Йорк. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти заявляю, что это моя воля, и я отменяю все и все завещания и дополнения, которые я сделал ранее.

Я поручаю своим душеприказчикам: мистеру Абрахаму Аарону Циперовичу и Майклу Соломону Шапиро оплатить мои подлежащие взысканию необеспеченные долги и расходы на похороны и расходы на управление моим имуществом.

Я отдаю все свое материальное всё личное имущество, включая мой дом по адресу 130 Хайленд Авеню, Мидлатун Нью-Йорк, пивоварню по адресу 79 Индастриал Плейс, Мидлтаун Нью-Йорк, а также все полисы и страховые выплаты, покрывающие это имущество, а также все наличные деньги и содержимое всех моих банковских счетов и банковских ячеек, моему сыну Фрэнку Брайану Уилсону Третьему.

Если он не переживет меня, я отдаю это имущество моему младшему брату Брайану Тревису Уилсону, если и он не переживёт меня я передаю всё мое личное имущество попечительскому совету Общественного колледжа округа Ориндж, штат Нью-Йорк. Мои душеприказчики могут оплатить из моего имущества расходы по доставке материального личного имущества бенефициарам.

Я поручаю своим душеприказчикам, без распределения в отношении какого-либо бенефициара или другого лица, уплатить все налоги на имущество, наследство и правопреемство включая любые проценты и штрафы по ним, подлежащие уплате в связи с моей смертью.

Фрэнк Брайан Уилсон Второй. Десятое Января тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года.

Затем Циперович подал мне еще один лист бумаги и добавил:

— Мистер Уилсон, ваш отец также просил передать вам это после оглашения завещания.

Дорогой Фрэнк. Пока ты во Флориде я решил изменить моё завещание, можешь не переживать, с твоим дядей Брайаном мы всё обсудили. Скажу больше именно мой брат настоял на том, чтобы я изменил завещание. Я передаю всё тебе, так как знаю, что ты любишь своего дядю, даже несмотря на все его сумасбродства и всяческие выходки. Я уверен, ты позаботишься о том, чтобы твой дядя ни в чём не нуждался. Ты неоднократно говорил мне, что мой брат самый выдающийся член нашей семьи и именно он прославит нашу фамилию.

С любовью папа.

Ну отлично, у меня есть дядя, и судя по письму он какой-то сумасброд, но выдающийся. Почему-то мне сразу вспомнился доктор