– В том-то и дело, что производители крупные. А я поняла, что преимущественно ценится то, чего ни у кого нет. Индивидуальность, вот! Так наш профессор по философии говорит. И потом, Делли тоже хочет заниматься делом!

– Я сама знаю, чего хочу, – по привычке фыркнула Делия, но глаза у нее сверкали плохо скрываемой радостью.

– А в этом что-то есть… – задумался отец.

Больше мы к этой теме не возвращались. Но через несколько дней довольная Делли уже покрикивала на работников в своей оранжерее. Однако если я и тешила себя надеждой наладить таким образом отношения с доставшейся в наследство сестрой, то крупно просчиталась. Она продолжала демонстративно игнорировать мое присутствие.

Пожалуй, тот вечер можно считать переломной точкой: родственники признали меня такой, какая я есть, и мне уже не мерещился эшафот и костер каждые полторы минуты.

Тренировки и учеба отнимали почти все свободное время, и случаев выдать что-то лишнее мне попросту не представлялось. Родня притерпелась к моим изменившимся привычкам и больше не сопровождала удивленно-восхищенными взглядами каждый жест. Прислуга перестала шарахаться в коридорах, а Вилий не пытался просить прощения за сам факт своего существования. Я, кстати, выяснила, почему его так пугал гнев Лиры. Его жена недавно родила близняшек, и менять место жительства из-за взбрыка вздорной девицы мужику совсем не улыбалось. А во всей округе большая конюшня была только у моего отца.

В общем, если не считать фиаско с Делией, мой первый месяц под родной крышей прошел достаточно успешно. А уж одну из ночей вообще можно было причислить к короткому списку моих побед. Я впервые в новой жизни воспользовалась Зеленым даром и заодно выяснила одну интересную и многообещающую особенность этого мира. А дело было так.

Засидевшись за книгами допоздна и пропустив вечернюю трапезу из-за тренировки, я основательно проголодалась. «Припомнив», что прежняя Лира легко наведывалась на кухню, пока не обзавелась замашками ленивой королевы, я отправилась прямиком туда, надеясь разжиться поздним ужином. Служанки от меня больше не шарахались, а вот отношение прочих слуг, которые не видели меня так часто, к взбалмошной хозяйской дочурке я учесть и не подумала. И получила закономерный итог. Узрев меня на пороге, перепуганная кухарка опрокинула на себя здоровенную кастрюлю с кипящим варевом.

Зеленая вспышка сорвалась с пальцев прежде, чем я успела даже осознать происходящее. Суп, или что там такое женщина снимала с очага, осыпался невесомым прахом вместе с кастрюлей раньше, чем первая капля коснулась ее кожи. Кухарка завизжала на весь дом, плюхнувшись на задницу. В коридоре тут же захлопали двери, послышались шаги, какие-то возгласы.

Понимая, что удрать не успеваю, да и в ночной сорочке далеко не уйду, я ткнулась спиной в стену. «Приехали! И ведь чувствовала же, что раз все так хорошо, то обязательно случится какая-то гадость! И как теперь убеждать их, что крикунье все только померещилось?!» На кухню влетели несколько слуг во главе с матушкой.

«А ей-то что не спится?!» – едва не взвыла я.

– Что случилось, деточка?

Я неопределенно пожала плечами.

– Не знаю. Вроде ничего.

Тиса Мэй окинула меня внимательным взглядом на предмет повреждений и развернулась к женщине, продолжавшей завывать на одной ноте, как заклинившее охранное плетение.

– Что здесь произошло?!

– Ошп… Ошп… – заикаясь, попыталась объяснить тетка.

Матушка кивнула кому-то, и на голову истеричке опрокинули полное ведро воды.

– Ошпарилась! – взвизгнула она.

– Вода холодная! – тут же возразил мужик с пустым ведром.

– Раньше! Супом!

– Да? – недоверчиво прищурилась матушка. – Где?

– Так вот… – попыталась было ткнуть себя в грудь кухарка и осеклась.

Не будь ситуация настолько серьезной, я бы, пожалуй, расхохоталась, такое потешное выражение было у нее на физиономии. Она даже начала себя ощупывать в поисках несуществующих ожогов.

– Так почему ты подняла на ноги весь дом? – поторопила матушка.

– Так… была же кастрюля… Я ее с очага подняла. А тут молодая хозяйка. Я и промахнулась. А оно как плеснет, как булькнет…

– Что булькнет? – нахмурилась тиса Мэй.

Я ошарашенно хлопала глазами. «А где, собственно, вопли о проклятой магии черных колдунов? И ужас при виде осыпавшего юбку праха?»

– Суп… Исчез… – проблеяла тетка. – Только был, хлоп, и нету. И кастрюли нет!

– Опять ее шуточки, – донеслось от двери, и на кухню вошла Делия. – Я тебе говорила, что она…

– Лира? – со страдальческим выражением на лице перебила матушка.

– Я не позволила ей обвариться, – буркнула я, не придумав, что тут можно наврать. – Это так плохо?

– Так вы магичили?! – подскочила тетка.

– Ну… Э… Да…

– Спасибо! – Кухарка вдруг бросилась ко мне и попыталась поцеловать руку.

Я шарахнулась в сторону, едва не снеся с ног недовольную сестричку.

– А я и не поняла ничего! – продолжала лепетать кухарка. – Суп хлюп прямо мне в лицо! Я даже зажмуриться не успела! Бульк, и нет его!

Делия недоверчиво хмыкнула и, резко развернувшись, ушла. Но я, уже успев попрощаться не только с новообретенной семьей, но и с жизнью, это едва заметила. Смутные подозрения оформились почти в уверенность: бездарные не видят магию! Ни в одной книге из тех, что я успела прочитать за последний месяц, об этом не упоминалось. От облегчения я чуть не рассмеялась.

Россказни о том, как хозяйская дочка спасла кухарку от увечий, разлетелись по поместью как моровое поветрие. Каждый новый рассказчик добавлял красочных подробностей. Особенно старалась сама повариха. В конце концов я узнала, что выставила на пути агрессивного супа невидимый щит, а потом вернула варево в кастрюлю и съела. «Вместе с кастрюлей!» – хихикала я, когда эта история в очередной раз доносилась откуда-нибудь из кухни или со двора.

Так и не найдя в книгах упоминаний о цвете стихий, я рискнула на несколько экспериментов и убедилась, что те, у кого дара нет, магию не видят вообще никакую. Ни голубовато-серую Лирину, ни ядовито-зеленую мою.

Более того, разыскивая информацию об этом феномене, я заметила, что такие понятия, как энергетические потоки, истинное зрение и нити силы, вообще нигде не упоминаются. Даже в тех книгах, что я привезла из академии. А это могло означать только одно: местные их тоже не видят.

Осознание, что местные видят не магию, а только ее проявления, ударило меня как обухом по новообретенной голове. Сразу отпали глупые вопросы вроде того, почему в наследственной памяти то и дело находились диковатые предрассудки насчет зомби и почему у меня при наличии самых лучших учителей энергетические каналы почти не развиты. Невозможно развивать то, о существовании чего даже не догадываешься.