не поступает, общается он больше по-дружески, поэтому чувствую себя вполне комфортно и практически забываю о Кострове.

Хотя кого я обманываю?

После ужина разрешаю себя проводить до дома. Мы добираемся на метро до нужной станции и прогулочным шагом идем вдоль домов, сворачиваем во двор.

— Спасибо, — улыбаюсь. — Я классно провела время. И по работе всё обсудили.

— Да не за что, Ив. Мне тоже понравилось.

Сжимаю сумку, когда останавливаюсь напротив своего подъезда. В первый раз за вечер чувствую неловкость.

— Может, еще как-нибудь сходим? — предлагает Рудик.

— Я не против, только кухню выберем европейскую, — смеюсь.

— Заметано, Ив, — отвечает и округляет глаза, когда смотрит мне за спину.

Ещё до того, как разворачиваюсь, вдыхаю дым с ароматом арбуза. А после сталкиваюсь взглядом с холодными омутами светло-зеленого цвета.

Глава 16. А красный кожаный диван будет?

— Добрый вечер. Отдыхаете? — спрашивает Костров зловеще.

Втягиваю голову в плечи и, быстро осматриваю идеально сидящие на узких бедрах джинсы и байкерскую кожаную косуху. Виновато прячу глаза.

В душе манная каша из алкоголя и восставшей откуда-то со дна дикой обиды. А ещё чуточку счастья, что Вэл приехал.

Что-то мне подсказывает, Костров из тех мужчин, которые вряд ли бы вылетели первым рейсом, чтобы просто расстаться.

Значит, ему не все равно? А я снова себя накрутила?

Черт.

Только сейчас понимаю, что выпила чуть больше коктейлей, чем того требовала ситуация. Хорошо, что Рудик оказался приятным парнем и проводил до дома.

Кстати, мой коллега из нашей святой троицы отмирает первым.

— Вы… Вэл Костров? — изумленно спрашивает приезжего, тут же переставая обращать на меня внимание. — Футболист Вэл Костров?.. Я в шоке.

Закатываю раздраженно глаза.

— Мало того что у тебя фанаток куча, Костров, — усмехаюсь. — Ты и ухажеров моих переманиваешь…

Закусываю губу, уставляясь на него. Серьезное лицо становится непроницаемым.

— А ты че? Ухажер? — спрашивает он Рудольфа с наездом.

— Я? — удивляется тот. Голос дрожит — Мы… работаем вместе, — растерянно мямлит.

Ох и быстро же ты посыпался мальчик.

— А можно с вами сфотографироваться? — интересуется парень у Кострова.

— Если только Ива нас сфотографирует, — отвечает Вэл, играя желваками на скулах.

Бесится!

Злится на меня!

Хотя сам с той штангой белобрысой полвечера обжимался.

— Вот уж увольте, — поднимаю руки и отправляюсь в сторону подъезда.

Негостеприимно — безусловно. Но и без предупреждения прилетать плохой тон.

Чем ближе дверь, тем в моей груди все больше нарастает беспокойство. А вдруг не пойдет за мной? Вдруг тоже обидится?

Ох, как же тяжело не понимать, что у него там творится в голове?.. О чем он думает?.. О чем мечтает?..

Мы почти месяц разговаривали по телефону, но на расстоянии просто невозможно ничего понять. Чтобы разгадать человека, надо его чувствовать. Касаться, заглядывать в глаза и дышать одним воздухом.

Если этого нет, что-то важное уходит.

Увы.

Как у нас с Вэлом…

— Далеко собралась? — слышу за спиной нарастающие шаги и оказываюсь на его плече. Вниз головой. — Ключи давай.

— Быстро поставь меня на место, — взвизгиваю.

Бью по спине.

— Ива, успокойся, пожалуйста, — говорит он грозно. — У меня колено болит. Полтора часа не мог разогнуть, пока летел в какой-то маршрутке с крыльями.

Тут же пугаюсь и отдаю ему ключи.

Вэл затаскивает меня в квартиру, усаживается на банкетку и растирает ногу.

— Дай воды, пожалуйста, — просит отстраненно. — Выпью обезболы.

— Да, конечно, — срываюсь с места.

Возвращаюсь с водой и замечаю, как Костров с интересом рассматривает мою квартиру.

— Что за сообщения ты мне отправила? — цедит он, отдавая мне стакан и поднимаясь. — И кому ты оставила свой телефон?

— Коллеге.

— Какая муха тебя укусила?

— Просто так решила, — отвечаю, пожимая плечами.

Вздрагиваю.

— Да, блядь, что с тобой, Ив? Куда делась рассудительная, умная девушка?

— Может, я просто не рассудительная и не умная? — упираю руки по бокам и смотрю на него в упор.

Или просто не уверена в твоих чувствах, — кричит мое сердце.

— Я тоже уже сомневаюсь, — произносит он нервно.

Наблюдая, как Вэл потирает скулы и прикрываю глаза от обиды.

— Так… зачем тогда приехал, раз сомневаешься? — выплевываю ему в лицо.

— Вижу, что зря!..

Кажется, в этот момент нас поглощает тьма. Страшная, склизкая, душераздирающая.

Резко отворачиваюсь и отправляюсь в гостиную. Останавливаюсь у окна, Костров идет следом.

— Уходи, — шепчу сквозь слезы.

— И уйду, — говорит он легко.

Слышу, как застегивает куртку.

Сердце вот-вот остановится. Если не сейчас, то в момент, когда Вэл закроет дверь моей квартиры — точно замрет навсегда.

Не выдержит!

Больно так, что приходится обнять себя и покачать, как младенца.

Следующие несколько минут мы оба молчим.

Словно молчание что-то даст.

Хотя тишина порой гораздо мудрее слов. В тишине происходит главное — принятие. Пока говоришь или кричишь с мыслями точно не собраться…

В отражении вижу, что Вэл разворачивается ко мне спиной и смотрит в потолок. Ладонями активно растирает затылок.

— Повзрослей, — говорит мне на прощание.

Вспыхиваю. Сгораю. Перерождаюсь от злости.

— Да пошел ты к черту, — цежу яростно.

Добавляю осознанно:

— ВА-ЛЕН-ТИН КОСТРОВ!

Снова тягостное молчание за спиной. Закусываю губу.

— Что ты сказала? — высекает он голосом словно с искрами на камне.

— Валентин, — легко повторяю.

Вздрагиваю, когда меня смывает взрывная волна имени Вэла Кострова.

— Я тебя предупреждал, — хрипит он и впечатывается в мой рот.

Может быть, в обычный день мне бы показалось это грубым, но сейчас в самый раз.

Обнимаю локтями его голову и отвечаю на поцелуй. Боже, какое счастье целовать открыто, а еще прошептать ему в губы:

— Прости-прости-прости… Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, Кудряшка. И ты меня прости. Я скучал.

Поднимаю руки, когда Вэл тянет мою кофту наверх. Завожу ладони под куртку, оглаживаю широкие плечи и быстро скидываю её на пол.

Вслед за этим всем в ту же кучу улетают футболка Кострова и моя юбка с колготками.

Твердое тело впечатывает меня спиной в холодную стену, и я вскрикиваю от неожиданности:

— АЙ!

— Блин, стой так, — хмурится Вэл, и осматривает меня всю, как смотритель любимый маяк.

Обхватывает ладонью шею и ведет ниже. По ложбинке, животу…

Резко выгибаюсь, когда рука касается промежности.

— Скучал, Ив, — шепчет он как-то протяжно. — Пиздец, как скучал.

Так пронзительно, что я снова плачу. От счастья, от эмоций, оттого, что чуть не потеряла его сегодня вечером.

Может быть, и не так плохо не соглашаться не меньшее?.. В худшем случае освободится место для нового, а в лучшем — можно выиграть большее. Например, футболиста-холостяка, с которым в детстве вместе купались в грязном карьере.

Вэл разводит мои ноги шире и