— Сына, ну что без толку разговаривать с ней, — заговорила мать. — Деньжища-то какие! В переводе на наши — тридцать тысяч.

— Хватит, что ли, — процедил Солдатов, разглядывая меня исподлобья светло-карими, почти желтыми глазами.

Я тоже молча разглядывала его, дивясь, что гроза факультета — ростом «метр с кепкой», похож на головастика. Обнаженный до пояса, в каких-то спортивных трико и сандалиях на босу ногу, он смотрелся комично. Ни за что не подумаешь, что такой может быть опасен, но в этом и скрывалось главное заблуждение обычных людей. Любой профессиональный телохранитель знает, что больше неприятностей может доставить какой-нибудь тщедушный коротышка, чем здоровый увалень. Компенсируя свои недостатки, коротышка оказывался зачастую быстрее, изворотливее, сразу хватался за оружие и бил с максимальной силой, стараясь одним ударом решить исход схватки с более сильным противником. Даже восьмилетний беспризорник мог оказаться намного опаснее взрослого преступника. Поэтому с Солдатовым я действовала с максимальной осторожностью, предложила прогуляться на улице:

— Не здесь же разговаривать. Зачем тебе маму напрягать?

— Пошли, перетрем наши дела, — ухмыльнулся парень, натянул футболку и вышел вслед за мной из подъезда.

Сидевшие на лавочках бабульки поздоровались:

— Привет, Виталик. Как учеба?

— Все путем. Учимся помаленьку, — соврал Солдатов.

Я указала ему на машину:

— Может, там поговорим?

— Зачем? — прищурился он, чувствуя подвох. — И здесь хорошо. Деньги у меня есть. Могу хоть сейчас вынести.

— Ладно, тащи деньги, — согласилась я, поняв, что давить не стоит. — Жду тебя вон в той вишневой иномарке. Потом сразу съездим за военным билетом.

Однако, когда Солдатов вернулся и сел в машину, ни в какой военкомат мы не поехали. Я свернула к гаражам, притормозила и приставила к голове парня револьвер.

— Что такое! — воскликнул он, вытаращив глаза. — Что за дела? Я же собирался заплатить Хвату.

— Не в Хвате дело, — буркнула я. — Меня нанял муж Бурсовой, чтобы тебя убить.

— Бурсова, это училка, — сразу сообразил Солдатов. — Но что я ему сделал?

— Как что? Ты похитил его жену, убил, а потом изнасиловал мертвое тело. Ее вчера нашли. Все улики указывают на тебя. Видели, как ты убегал с места преступления, — с мрачным видом сказала я, сильнее вдавливая пистолет в лоб парню. — Бурсов вообще-то велел резать тебя по кусочкам, но мне некогда. Вышибу мозги, а ему скажу, что издевалась над тобой пять часов.

С этими словами я взвела курок. Щелчок механизма заставил Солдатова вскрикнуть. По моему замыслу, в этот момент, если студент действительно замешан в преступлении, он должен был во всем сознаться и показать место, где Бурсову держат живую и невредимую. Но вместо этого Солдатов истерично запричитал:

— Богом клянусь, я не делал этого! Мамой клянусь! Я ее не трогал! Просто позвонил по телефону, хотел попугать.

— Свидетели видели тебя, не ври! — рявкнула я.

— Нет, они брешут! Покажите меня им. Вот увидите, они расколются, что это не я. Правда не я! Когда ее убили? Может, у меня алиби есть? Вот скажите, скажите и увидите, что это не я!

— Деньги откуда? — закричала я, указывая на тысячу долларов, которые он притащил как взятку за военный билет. — Когда Бурсова выходила из дома, у нее как раз с собой тысяча была.

— Нет-нет, это деньги мои! Я их сам заработал, торговал травкой. У кого хочешь спроси, я все время торгую. У меня сейчас даже дома целый пакет «плана» и еще деньги, — пошел признаваться Солдатов. — Я наркотики у Хвата беру.

— Где был позавчера вечером? — холодно спросила я, глядя ему прямо в глаза. — Соврешь, сразу вышибу мозги!

— Дома. В новую игру играл. У мамы спросите, — с жаром предложил Солдатов.

— Мама не алиби. Где Бурсова? Куда ее дел, падла, — решила надавить я в последний раз. — Говори!

— Не знаю, честно. Клянусь чем хочешь! — заверещал он, обливаясь потом.

От разговоров накладка, стягивающая мою нижнюю губу лопнула и отстала, словно кусок кожи. Очевидно, был некачественный материал. Парень заметил это, и его глаза вовсе полезли из орбит.

— Видишь, до чего ты меня довел, лицо уже слазит. Наверно, я тебя все-таки пристрелю.

— Нет, пожалуйста, я Бурсову не трогал! — взмолился Солдатов, испуганный еще больше.

Анализируя его состояние, я поняла, что добиться большего не удастся, парень на грани обморока да к тому же может испачкать салон.

— Все, вылезай, — буркнула я, указывая пистолетом на улицу.

— Нет, не убивайте меня! — зашелся Солдатов в истерике, цепляясь за ручку. От дула моего револьвера у него на лбу остался отпечаток наподобие индийского знака. — Ты хочешь пристрелить меня на улице, чтобы не замарать машину! Не выйду, стреляй здесь!

— Да чтоб тебя, — выругалась я сквозь зубы и врезала ему рукояткой револьвера по башке.

Солдатов вырубился, уткнувшись лицом в приборную панель, а я, дотянувшись через него до ручки, распахнула дверцу и выпихнула ногой безвольное тело на дорогу, затем захлопнула дверцу и уехала. По пути я сменила сим-карту и позвонила в милицию, сообщив старчески дребезжащим голосом, что дома у такого-то пакет марихуаны.

— Да, мальчик, я сама видела, как он торгует. Приехала к подруге, а тут прямо у подъезда наркоманы коробочки с травой покупают. А этот мальчишка, торговец — Виталик Солдатов, еще меня обматерил, когда я попыталась им объяснить, что наркотики до добра не доводят.

Дежурный хотел прервать меня:

— Бабушка, может, это не наркотики, может, глаза вас подвели?

Но я продолжала гнуть свою линию:

— Я ветеран войны и не позволю какому-то молокососу меня оскорблять! Если вы не примете мер, то я пойду в прокуратуру, напишу губернатору. — Не дав дежурному открыть рот, я отключила сотовый. Дело сделано.

Остановившись в соседнем квартале на безлюдной площадке за магазином, я прямо в машине сняла грим и к часу, как обещала, вернулась в квартиру своего клиента с упаковкой пива и здоровенным сушеным лещом.

Вид леща насторожил Бурсова.

— В них могут быть солитеры всякие. Лучше бы купили копченого. Какая-никакая температурная обработка.

— Что было, то и купила, — буркнула я. — А солитеру на ваше копчение начхать.

Из гостиной прибежал Цезарь. Терьер вяло облаял меня и с чувством выполненного долга удалился.

— Я вчера спрашивала у вас разрешения обыскать квартиру, — напомнила я, доставая из спортивной сумки детектор «жучков». — Как, вы не передумали?

— Не понимаю, какой в этом смысл, — пожал плечами Бурсов. — Милиция уже осматривала квартиру и вещи моей жены с моего разрешения.