встретить. Я передала просьбу Сергею Петровичу. Он пообещал всё организовать. Каринэ Давидовна сказала вечером заедет в офис. Спрашивала — будете на месте?

— Тоже просила, чтобы уделил внимание? — ухмыльнулся я.

— Нет. Просто спрашивала.

— Понял. Что-нибудь ещё?

— Куперман заходил. Занес документы по банку, устав, протокол собрания, ещё что-то. Просил вас ознакомиться, когда будет время.

— Хорошо, занеси их минут через двадцать в кабинет, — распорядился я. — Он у себя?

— Сказал, зайдет к Исааку Моисеевичу на часок-другой. Если появятся срочные вопросы, просил звонить туда.

В приемную заглянул Саня.

— О, я смотрю, ты на месте?

— Как видишь, — я развел руками. — У тебя что-то срочное или?

— Или, — ухмыльнулся бывший гопник. — Можно к тебе на минутку?

— Тебе всегда можно, — посторонился, пропуская товарища в кабинет.

Саня плюхнулся на диван в зоне отдыха, я уселся напротив.

— Внимательно тебя слушаю.

— Тут, это, — товарищ немного помялся, собираясь с духом, и выпалил:

— Ева на сеструху наседает. Хочет с тобой увидеться. Поговорил бы ты с ней, а?

— Зачем? — похолодевшим тоном поинтересовался я. — Когда она уезжала, даже не соизволила со мной увидеться и всё объяснить. За неё говорили родители. И вот спустя полтора года, явление Христа народу. Увидеться хочет. А может теперь я не хочу?

— Миха, поговори с ней, — повторил друг. — Разумеется, ты решаешь сам. Не захочешь, тебя никто не заставит. И я тебя, братан, прекрасно понимаю. Сам такой — с глаз долой и с сердца вон. Но всё-таки бы советовал, найти время для встречи.

— Ты что-то знаешь? — напрягся я. — Маринка рассказала?

— Извини, — друг упрямо поджал губы. — Я слово сеструхе дал. Сам послушаешь, расставишь все точки над «и». Поверь, так для всех лучше будет. Она ещё три дня в Москве у родоков гостит. Ждет, когда ты появишься. Потом уезжает.

— Ладно, — я сжал челюсти. — Раз ты просишь, поговорю. Когда смогу, заранее скажу, ты передашь Маринке, а она — Еве. Договорились?

— Вот это правильно, братан, — просиял директор по общим вопросам. — Это по-мужски. Поверь, ты сам должен всё услышать. Я херни не посоветую. Если не встретишься, потом жалеть будешь.

— Знаешь, когда-то она мне была не безразлична, — я прислушался к себе, сердце отозвалось слабыми отзвуками той щемящей боли, разрывавшей полтора года назад. — Даже сейчас что-то чувствую. Но наплевать. Что было — то прошло. К прошлому уже возврата нет.

— Тут я тебе не советчик, — Саня вскинул ладони, останавливая мои откровения. — Сам все решишь. Только послушай её, лишним точно не будет.

— Я же сказал, встречусь, — пообещал я. — Можешь так и передать Маринке. У тебя всё?

— Пока да, — кивнул Саня и поднялся. — Не обижайся, Мих. Я не хотел ворошить твои старые раны. Но иногда бывают ситуации, когда надо довести всё до конца. Поговоришь, сам поймешь, что я прав.

— Ладно, — кивнул я.

Друг вышел, аккуратно прикрыл за собой дверь, а я некоторое время сидел, задумавшись, вспоминая разговор с Евиными родителями. Затем вздохнул, поднялся с кресла, подошел к шкафу в углу, открыл бар, достал бокал, початую бутылку «Хеннеси», плеснул в фужер и опять опустился в кресло…

Через пятнадцать минут, выпитый чай и спиртное дали о себе знать. Я вышел в коридор. Сборщики в синих халатах по-прежнему деловито собирали столы и вкручивали ножки стульев. Прошел мимо них, зашел в общий туалет. Закрыл за собой кабинку и со вздохом облегчения расстегнул ширинку…

Уже заканчивая свои дела, услышал шаги. В туалет зашел кто-то ещё. Щелчок замка заставил меня похолодеть. Помещение закрыли изнутри. Я медленно развернулся. Шаги приближались. В нижнем проеме кабинки мелькнули ноги в белых кедах и пола синего халата. Человек пару секунд тихо постоял напротив, затем сместился вбок и замер затаив дыхание…

Глава 6

«Встал с другой стороны от двери кабинки, чтобы случайно не зацепило. Грамотно. Если это киллер, выбрал идеальный вариант поймать на выходе. С другой стороны, будь у него ствол с глушителем, применил бы сразу, а не поджидал. Значит, холодняк, скорее всего перо», — лихорадочно соображал я. — «Единственный вариант выжить — ошеломить, сыграть нестандартно, на опережение».

Меня озарило. Неожиданно пришедшая идея подобно молнии яркой вспышкой сверкнула в голове. Разум успокоился, чуть подрагивавшие от волнения и нервного напряжения руки снова приобрели твердость.

Я скинул пиджак, намотал на правую руку. Спустил воду, давая сигнал бандиту. И неожиданно скакнул вперед, распахнув дверь и одновременно придерживая её левой. Подобно вспышке мозг моментально выхватил и зафиксировал перекошенное ненавистью лицо смуглого, бешеный взгляд и финку, летящую навстречу. Я так же резко отпрыгнул назад, рванув дверцу к себе.

— Ааа, сука, — заорал смуглый, когда ребро двери с размаху влепилось в предплечье с ножом. Я, продолжая придавливать руку бандита, влепил костяшками правой точно в косточки запястья руки, державшей нож, и шлепнул уже разжимающуюся ладонь об стену. Лезвие финки звякнуло о плитку.

И тут смуглый меня удивил. Он вскрикнул от боли, но среагировал моментально, ударил всем телом в дверь, отбросив меня к унитазу. Не ожидавший такого финта, я потерял равновесие и повалился спиной на сливной бачок, чуть не разбив его своей тушей.

Убийца молниеносно цапнул левой лежащий на полу нож. Я, находясь в полулежащем положении, тоже успел. Облокотившись на бачок и опершись ладонью на стенку, лягнул ногой в перекошенную смуглую рожу. Каблук с глухим стуком влетел в рот. Хрустнули зубы, брызнув в стороны желтыми осколками. Смуглый отлетел, шлепнувшись на кафель спиной. Я оттолкнулся руками, принял вертикальное положение и рванулся вперед, желая добить бандита.

Убийца смог удивить меня второй раз. Он сплюнул, забрызгав кровью пол, прошипел ругательство, и резко дернулся навстречу, привстав на локте. Финка гремучей змеей прыгнула в живот, целя в солнечное сплетение. Я чудом затормозил, ухватившись за углы кабинки, но чуть опоздал. Стальное лезвие, прочертив короткую дугу в воздухе, вспороло рубашку и распахало кожу.

— Млять, — ошеломленно выругался, наблюдая, как из разрезанных лохмотьев стекают жирные красные капли.

— Не нравится, фраерок? — ощерился осколками зубов смуглый. — Это только начало. Я тебя на фарш покромсаю.

За стеной бахнуло. Затем ещё раз. И ещё.

— Все, твоего дружка чурку, завалили,