Наутро я отправилась в магазин за продуктами. Но перед этим заглянула к Наде. Села задумчиво так, достала сигаретку, закурила, а потом и сказала ей, что влюбилась. Что все было. Что мужчина сказочный, но прячется от закона. Что он не преступник, просто так сложились обстоятельства. Вкратце рассказала историю о похищении денег. Надька слушала меня, раскрыв рот. Я даже зажмурилась, ожидая, как на меня сейчас обрушится град упреков и призывов следовать разуму, а не гормонам. Как вдруг услышала:

– Все сделаем в лучшем виде. Можешь не беспокоиться. В кои-то веки к нам залетел такой красавчик. Спрячем, Валечка. Думаешь, я не просекла, как ты на него смотрела? Я тебе подруга или нет? У меня хотя бы Борис есть, а ты-то у нас совсем одна.

– Надя, ты правда не осуждаешь меня?

– Я тебе не враг, могла бы уже понять давно.

Я обняла подругу и заплакала.

Она сказала, что времянка готова, хоть сейчас вселяйся. Обрадованная, я побежала в магазин. Сережа мне денег дал, сказал, что любит курицу и чтоб непременно на сливочном, сладкое – печенье, шоколад, сказал, чтобы я купила хорошего мыла, шампунь, словом, проинструктировал меня, и я вернулась с полными сумками.

Этим же вечером я и поселила его у Нади. Еду готовила дома, приносила ему во времянку, сама проводила там много времени, расслабилась, почувствовала себя по-настоящему любимой женщиной.

Потом приехала Ирка, и мне пришлось на время прекратить свои визиты. Чтобы племянница поскорее уехала, я дала ей денег. Потом, правда, потекли будни, мне надо было много работать, возить свои консервы, брынзу в город, контролировать собственное хозяйство, встречаться со своим работником, Андреем, говорить с ним о наших делах, запасать люцерну на зиму, договариваться о покупке пшеницы, кукурузы… Но у меня тогда энергии прибавилось, и я просто летала.

Во времянку перекочевал мой ноутбук, чтобы любимый мог спокойно смотреть фильмы по Интернету, читать.

В городе я нашла одного человека, моего старого знакомого, через которого узнала кое-что по делу Сергея. Да, его на самом деле искали. И что на него заведено уголовное дело о краже денег покойного Германа Нечаева.

Нашла я и Людмилу Нечаеву, приехала по адресу, позвонила в дверь, чтобы просто увидеть ее. Из любопытства. Интересно же было посмотреть, какая она – бывшая любовница Сережи. И даже немного расстроилась, когда поняла, насколько она не похожа на меня, что Людмила – настоящая горожанка, чистая и ухоженная. А еще у нее такие же ярко-зеленые глаза, как у Сережи. Так странно… Я, помнится, спросила ее, не знает ли она, продается ли в их доме квартира. Словом, наврала, наплела ей кое-что, чтобы только не вызвать подозрения.

Сереже, понятное дело, об этом ничего не рассказала. Зачем?

Я приехала по адресу, где проживала Ирина, племянница погибшей Валентины Шинкаревой.

Дверь мне открыла высокая, худая, с волосами до пояса, девушка. Огромные темные глаза, маленький вздернутый носик.

– Здравствуйте. Вы – Ирина Шинкарева?

– Да, это я.

Взгляд испуганный. Я знаю этот взгляд. Интересно, чего она боится?

– Меня зовут Глафира, я – помощник адвоката Елизаветы Сергеевны Травиной, которая занимается поисками убийцы вашей тети, Валентины Шинкаревой.

Я говорила сухо, глядя ей прямо в лицо.

– Проходите.

Она впустила меня и тщательно заперла дверь.

– Вот сюда, в комнату.

В комнате было как-то неуютно, темно из-за плотно задернутых коричневых штор. Еще накурено.

– Я сейчас окно открою… Знаете, мерзну постоянно. На улице лето, а мне холодно. Нервничаю. До сих пор не могу прийти в себя оттого, что Валю убили. Просто в голове не укладывается. Может, бандиты какие? Но тогда бы украли что-нибудь… А так…

Казалось, она озвучивает свой внутренний монолог, словно меня нет рядом. Потом, будто очнувшись, спросила:

– Вам чай или кофе?

– Холодной воды, если можно, но только не из крана, – попросила я ее.

На Ирине был простой желтый сарафан. Худые смуглые плечи не предполагали никаких округлостей. Не то что у меня. Может, она вообще не ест?

– Сразу предупрежу, что я – неофициальное лицо. Вы можете не отвечать на мои вопросы. Но если хотите, чтобы как можно скорее разыскали убийцу, то советую вам все же отвечать. Причем отвечать честно. Это может помочь делу.

– Да пожалуйста! – щеки ее порозовели.

– Скажите, где вы были вечером двадцать пятого августа?

– В Идолге.

– У тети? – удивилась я, никак не ожидая, что услышу самую настоящую правду. Племянница убитой только что мне призналась, что за несколько часов до убийства тетки была в деревне! – Хорошо. Скажите, какие отношения связывали вас с вашей тетей?

– Нормальные, какие же еще… Она была добрая, вечно вытаскивала меня из передряг… Да нет, вы не подумайте, ничего такого криминального, а так, по жизни… Просто у меня как-то не ладится ничего, вечно без работы, в долгах… Деньги, если заведутся, сразу же все проматываются. И я понимаю, отчего так.

– И отчего же?

– Честно? Да потому что знаю: если что, сразу к тетке поеду, к Валюше. И та спасет, выручит.

– Понятно. Когда вы приехали в Идолгу в последний раз?

– Да вот, двадцать пятого и приехала.

– В котором часу?

– В два часа приезжает местный автобус из города.

– С какой целью? Снова попали, как вы выразились, в передрягу?

– Да можно и так сказать, хотя я из них и не выбралась еще… У меня долги. По квартплате, список уже вывесили в подъезде, стыдно соседям в глаза смотреть. Грозят отключить электричество и воду.

– Вы где-нибудь работаете?

– Недавно уволилась, а до этого работала в химчистке, приемщицей. Но там совсем гроши платили. Работа скучная, неинтересная. Зато лучше, чем мыть грязную посуду в ресторане, где я весной работала…

– Почему уволились из ресторана? И в каком ресторане работали?

– «Шико». Это хороший, дорогой ресторан. Я бы оттуда никогда не уволилась, несмотря на тяжелую и грязную работу, но меня оттуда, мягко говоря, попросили.

– За что? – спросила я, предполагая единственный вариант ответа: воровала.

– Пару вилок украла, – призналась Ирина. – Ну и еще… по мелочи.

– Из-за вилок?

– Меня одна дура из кухни заложила, она видела, как я с нетронутой тарелки семгу себе в сумку положила… Не могла быстро сообразить, где взять салфетку, растерялась, а тут она увидела. А у них там свое распределение с тарелок. У нас уборщица – мать троих детей, ну и ей всяческие поблажки делали, разрешали с тарелок забирать и плюс то, что остается от готовки, обрезки разные, хлеб… Ну, вам это неинтересно. Да и неважно все это. Уволили, и уволили. Сама виновата. И ведь само по себе все это унизительно, но, подумала, все равно же клиент отказался от еды, ему позвонили, ну и он куда-то ломанулся… Не пропадать же добру. А семга была прекрасная, вкуснота!