– Правда ваша, померла, а ведь еще вчера совсем здоровая была! Вот ведь как оно бывает, – добавил он почти философским тоном.

– Где она?

– Кто она? – не понял Артемий.

– Варвара.

– В холодную отнесли. Батюшку пригласили, он отпел, а потом и отнесли, завтра похороним, сегодня недосуг, хлопот много, – объяснил Артемий, словно Варварина смерть была всего лишь одной из многочисленных забот, ни больше ни меньше.

– Я могу увидеть ее каморку?

В первый раз какое-то подобие чувств отразилось на озабоченной физиономии слуги.

– А зачем вам она? – удивленно воскликнул он.

– Это приказ великой княгини!

– Раз так, то следуйте за мной.

Артемий услужливо заторопился, показывая дорогу. Крутая лестница из почерневшего от времени дерева вела вниз, в сложенную из красного кирпича подклеть, в которой располагались помещения для припасов и крошечные каморки привилегированных слуг. Тем, кто попроще, в боярском доме спать не полагалось. Артемий распахнул дверь в обиталище Варвары.

– Вот, глядите!

Горница Варвары была опрятна и убрана. Небольшая печка, стол с двумя стульями, два сундука и широкая кровать за занавеской. Пол укрывали цветные половики, в углу перед иконой Варвары-великомученицы все еще горела лампадка. Мирное, спокойное обиталище.

– Расскажите мне, что произошло, – обратилась она к стоящему рядом дворовому.

Тот был краток. Согласно его словам выходило, что слуги услышали крики Варвары, зовущей на помощь. Когда, взломав дверь, ворвались, ключница уже испустила дух.

– Все в комнате осталось, как есть?

Артемий задумался, потом зычно крикнул:

– Глашка!

На крик откуда-то выскочила веснушчатая девушка в линялом сарафане, показавшаяся Анне знакомой.

– Или сюда, – совсем другим, приказным тоном заявил он. – Скажи-ка тут все так и осталось с тех пор, как Варвару вынесли?

Та замялась.

– Говори! – потребовал Артемий, оглядываясь на боярыню.

– Евдокия приказала все со стола убрать.

– Евдокия у нас сейчас за ключницу, барыня с утра распорядилась, хозяйство-то вести надо, – словно оправдываясь развел руками Артемий. Анна только кивнула головой и уточнила:

– Что было на столе?

– Зеркало на столе стояло, – стала старательно отвечать Глашка, – поднос рядом серебряный и вода в нем странная, с золой перемешанная, и лучины по сторонам, и травы какие-то сушеные на столе были разбросаны. Вот мы с перепугу все и убрали. Евдокия испугалась, что если кто увидит, то Варвару хоронить откажутся!

– Хорошо, ты все точно запомнила, больше ничего не укрываешь? – как можно строже спросила Анна.

Глашка замотала головой.

– Чтоб мне на месте провалиться, если вру! – и перекрестилась для большей убедительности, и боярыня Рикарди, наконец, вспомнила, почему девушка ей показалась знакомой. Перед глазами встал вечер и Варвара-ключница, рассказывающая свои странные сказки.

– Не ты ли это спрашивала у Варвары про Велесову ночь? – спросила прямо.

Девушка воззрилась на Анну и медленно, неуверенно кивнула.

– И что гадать на девичью судьбу в эту ночь тебе бабушка завещала?

Глашка часто заморгала, но ни слова не сказала и только еще раз кивнула.

– Ты что это, дорогая, язык проглотила? Или, может быть, Варвара на твою судьбу гадала? – еще строже спросила Анна.

Глашка снова замотала головой.

– Что вы, тетенька, откуда у меня таким деньгам-то взяться?! Варвара ничего запросто не делала!

На этот раз ее голос прозвучал честно, и Анна оставила ее в покое. «О ком на самом деле заботилась Евдокия? О Варваре или о ком-то другом?» – промелькнуло в голове. Придет время – разберется. Затем окинула внимательным взглядом комнату. По давней привычке постаралась запомнить расположение мебели, немногочисленных вещей умершей. Память у нее была отменная, и ей было достаточно взглянуть один единственный раз, чтобы потом воспроизвести все увиденное. На этот раз ее способность мгновенно запоминать пришлась очень даже кстати. Она знала, что времени у нее немного. И без того ее желание увидеть жилище умершей вызовет толки и среди прислуги, и в семействе самого дворянина. Клетушка была освещена неверным светом трех лучин. Дневной свет еле пробивался через крошечное слюдяное оконце. Никаких следов борьбы, все было на месте. Еще раз внимательно осмотрела комнату. Подошла к столу, осмотрела кубок. Почерневшее от времени дерево на дне было сухим. Рядом стояла глиняная бутыль. Она поднесла сосуд к носу, судя по запаху – мед. Поколебалась, потом вылила несколько капель на запястье, попробовала. Никакого особого вкуса не почувствовала. Взгляд упал на небольшую бусинку, застрявшую в щели между досками стола. На всякий случай положила находку в поясной кошель. Пробежала взглядом по комнате. Обратилась к большому сундуку, в котором покойная хранила весь свои пожитки. Он был заполнен до отказа одеждой, а на самом дне старательно замотанные в белое полотно лежали пять серебряных рублей, тонкое золотое колечко и небольшая монетка, похожая на пражский денарий. Дальше наткнулась на небольшой берестяной свиток, он ее заинтересовал. Поднесла к неровному свету окошечка, прочитала и положила в свою сумку вместе с монеткой.

– Отведите меня в холодную, я хочу увидеть умершую, – коротко приказала она.

Артемий неожиданно воспротивился.

– Зачем вам, боярыня, видеть-то ее? Царствие ей небесное. Разве подобает знатной женщине на покойников-то смотреть?

– Это мне решать, – спокойно возразила Анна.

– Как вам будет угодно, – пожал плечами слуга, – отведу.

Выйдя во двор, нос к носу столкнулись со стряпухой Степанидой. Та была в распрекрасном настроении.

– Вот, боярыня приказала к Варваре ее отвести, – протянула Артемий, – Евдокию позови.

– А что Евдокию звать, я сама отведу, – вызвалась Степанида, Глашка следовала за ними.

– Покойница, царство ей небесное, добрая псица была, никому прохода не давала, вот сердце небось от усердия и прихватило! – насмешливо произнесла Степанида, откидывая рогожку, прикрывавшую тело.

Глашка побледнела и торопливо перекрестилась, отводя глаза, Степанида, наоборот, уставилась и усмехнулась. Вид мертвого тела, казалось, ее забавлял, и еще в глазах блестело нечто похожее на удовлетворение. Анна приподняла рубаху, тело было покрыто пятнами и ноги опухли. Вспомнила, как легко двигалась Варвара, нет, явно не от подагры. Анна нахмурилась, внимательно осмотрела лицо, ощупала шею, приподняла веки. Аккуратно, одними пальцами, приоткрыла рот покойной, провела пальцем по небу и по языку. Быстро наклонилась и обнюхала лицо покойницы. Еще раз приподняла веки и покачала головой. У Степаниды глаза сначала расширились, а потом понимающе сузились, и она усмехнулась, быстро перекрестившись. "Завтра по Москве пойдут толки, что верховная боярыня Софьи ведьма и чернокнижница", – тоскливо подумала Анна и поморщилась. Но другого выхода у нее не было. Интуиция Софью обманывала редко. И в данный момент важнее было разобраться, что в этой неожиданной смерти было не так. И Великая княгиня не ошиблась, сердце явно было ни при чем. Действие яда? Скорее всего. Но какого? Анна заколебалась, стоило показать Варвару одному из дворцовых лекарей или нет? Еще раз внимательно оглядела покойную и одним решительным жестом опустила дерюгу. Продолжая размышлять обо всем увиденном, достала из небольшой сумки, пристегнутой к поясу, небольшой флакончик и кусок светлого сукна. Налила несколько капель остро пахнущей жидкости на сукно и тщательно протерла сначала лицо, потом руки.