— Конечно, думала, Евгений Дмитриевич.

— Вы меня так сильно ненавидите?

— Вы просто мне не нравитесь, — честно и в лоб. Но я тоже не лыком шит.

— А вот ты мне — очень даже нравишься.

Кристина отстраняется, моментально меняется в лице. Становится серьезной, и я понимаю, что дальнейший завтрак безнадежно упущен. Его уже ничем не спасти. Но у меня от этого только улыбка на губах растягивается. Потому что лучше уж пусть знает наверняка, чем думает, что я какой-то ненормальный, собирающийся ей все время на глаза попадаться. А там и я ее ориентиры поправлю и правильный вектор притяжения задам.

— Это неуместно с вашей стороны, — Кристина выпрямляется по струнке. Закрывает меню и откладывает в сторону. — Мы с вами коллеги, тем более я ваш прямой начальник. Как вы себе это представляете?

О, уже не говорит про «не нравитесь», значит, врет. Чем-то я ей все же симпатичен.

— Как обычно. Свидания, выходные вместе, отпуск в одно время.

— Да вы издеваетесь надо мной! — вспыхивает в секунду, выпуская наружу фурию.

— Ничуть, — гашу взрывную волну. — Открыто заявляю о своих чувствах.

— Избавьте меня от этих заявлений, пожалуйста. Они неуместны в нашей ситуации. Я вам не какая-нибудь девочка-администратор, за которой можно приударить, чтобы будни на работе не были такими тоскливыми, — поднимается с места, кидает телефон в сумочку.

— Значит, с девочкой-администратором можно? — ситуация забавляет. Никто еще так рьяно не бежал от меня. Азарт просыпается и блеском в глазах разгорается. Добьюсь ее во что бы то ни стало.

— С кем хотите, Евгений Дмитриевич, главное, чтобы не со мной, — бросает напоследок и уносится от меня.

С кем хотите, говоришь?

Глава 12

Возвращение домой и остаток выходных проходят отвратительно. Мало того, что Эдик сбежал еще до моего возвращения и мы так нормально и не поговорили, так я почти все время думаю о Верховском, который вывалил на меня свою симпатию. И зачем она мне? Лучше бы работать нормально дал и не лез в мой монастырь со своим уставом.

Он просто завоевывает всеобщее внимание. И даже мое. Эта ухмылочка его наглая, такая… Верховская, что мурашки по коже. Он взглядом меня раздевает и беззастенчиво жрет, как будто я самый желанный в мире десерт. А мне от подобного интереса не по себе становится. Мы коллеги, тем более я руководитель, но рядом с Женей мы, кажется, меняемся местами. Он точно морально сильнее (физическое преимущество невооруженным взглядом очевидно), и я уверена, что, если понадобится, он обязательно надавит. Но пока этого не делает, играет со мной, как сытый кот с мышкой: не нападает агрессивно, а держит в тонусе, предупреждая, что в любой момент набросится и возьмет свое.

А мне как с этим существовать? Это явный перебор. Я не хочу ввязываться в служебный роман и пускать еще больше слухов. Да и Верховский точно не идеальная кандидатура. Он же прет напролом, даже курилку умудрился выторговать себе, в понедельник утром все наверняка перекочуют туда. И можно переквалифицироваться из клиники в кальянную.

Остаток воскресенья я провожу за мыслями о графике перекуров, снова о Верховском и его непомерном эго, и в итоге в понедельник приезжаю на работу злая и взбешенная. Потому что Женя снился мне всю ночь. И если сначала мы просто разговаривали, то потом… все было куда горячее.

Во сне меня так качественно имели, что утром я проснулась дико возбужденной. Но времени на удовлетворение игрушками выделить не получается, поэтому я очень и очень нервная.

И, конечно же, стоит мне войти в здание клиники, как у стойки ресепшн я замечаю Верховского, воркующего с Олесей. Это становится неприятной привычкой. А еще больно бьет по самолюбию. Позавчера только признавался мне в любви, а сегодня уже подмигивает администратору. Может, он думал, что я тоже буду открыто на него слюни пускать, как это делает Олеся? Фу.

— Доброе утро, Кристина Борисовна! — бодро рапортует Женя, моментально фокусируясь на мне.

— Здравствуйте, Кристина Борисовна, — гораздо тише и испуганнее звучит от Олеси.

— Доброе утро, коллеги, — киваю и, строго зыркнув на обоих, спешу к себе в кабинет. Потому что нужно срочно спрятаться ото всех, ведь мне совершенно неожиданно обидно, что Верховский так легко забыл обо всем, что говорил.

Злюсь на саму себя, но ничего не могу поделать. В моих снах Женя был совсем другим. Пылким, страстным, жадным. И хотел меня, а не девчушку с ресепшна. Кусаю губы и только с четвертого раза попадаю в замок на двери кабинета. Мне бы один часик, чтобы вернуться в нормальное состояние, и я даже перестану закатывать глаза, когда снова увижу двух голубков, улыбающихся друг другу.

Вселенная наконец меня слышит, но в своем неповторимом стиле. Компенсирует отсутствие секса разбором полетов с бригадой, занимавшейся установкой курилки. Я щепетильно выверяю каждую деталь, мы долго спорим и сходимся на скидке в тридцать процентов за все косяки. Они скрипят зубами, и я на двести процентов уверена, что в случае гарантийного ремонта они к нам не явятся. Но мне это только на руку. Сломается скамейка или еще что — закроем и забудем.

Еще на целый час я закрываюсь в кабинете и сверяю сметы. Окончательно успокаиваюсь, мысли о Верховском больше не тревожат. Они вытесняются бесконечными цифрами и замечаниями. Поднимаю голову от экрана лишь тогда, когда перед глазами все начинает плыть. Усталость ложится на плечи тяжелым грузом. Разминаю затекшую шею, прикрываю глаза и глубоко дышу.

Хочется кофе, чтобы немного взбодриться и закончить разбор документов до обеда. Еще утром должны были установить новую кофемашину на кухне, поэтому я, забыв о возможных косых взглядах, вооружаюсь кружкой и спешу за дозой кофеина.

Мимоходом думаю о регламенте, который при наличии курилки обязательно стоит ввести. И об уборщицах, которым придется доплачивать за содержание в порядке еще и курилки. Одни растраты и никакой экономии. И откуда выделять бюджет на премии?

В кухне пусто, и я облегченно вздыхаю. Не люблю встреч с коллегами. Они сразу тушуются, смотрят куда угодно, только не в глаза мне, и пытаются как можно скорее сбежать. Я не против такого расклада, иногда подобная модель поведения идеальна, но сейчас просто хочется побыть наедине со своими мыслями. Ставлю чашку, дожидаясь порцию американо, и присаживаюсь на край стола.

В кухне чисто, пора обедов еще не началась, но скрыться незамеченной я, кажется, не успею. Слышу приближающиеся голоса. Улавливаю смех Олеси и следом за ним