на людей, которые наблюдали за происходящим, на послушников и кураторов, на любопытных верующих, которые стояли между колоннами из мрамора с золотыми прожилками. Среди них стоял и прелат Леззаро, который курировал все базилики и был признанным авторитетом во всем, что касалось веры.

Николас не знал, что прелат лично придет на церемонию. Встретившись с ним взглядом, тот ободряюще улыбнулся и едва заметно кивнул.

Момент был испорчен, когда вперед вышел отец Николаса. У Николаса взяли из руки меч, и он слегка пошатнулся, потеряв равновесие.

Варен Кир отцепил висевшее за спиной оружие и протянул его сыну.

Николас видел его тысячу раз, когда оно лежало на подставках или когда отец орудовал им на шествиях и военных парадах. Но сейчас отец протягивал его Николасу, протягивал так, будто действительно считал, что сын достоин к нему прикоснуться.

Копье Вестник Солнца – длинное и гладкое, позолоченный шток утяжелен металлическим сплавом. По обе стороны наконечника с фут длиной – золотые крылья, очень похожие на наплечники и такие же смертоносные, как сам наконечник. В каждом заключено перо из крыльев Фоса. Согласно некоторым соларианским мифам, люди использовали перья после линьки бога, чтобы совершать с помощью магии выдающиеся деяния. Как деревенская девушка Врина, которая провела людей из своей разграбленной и опустошенной деревни через Море Теней.

Обладание одним пером уже было чудом, а двумя – свидетельством силы рода Кир.

Дрожащей рукой Николас потянулся к копью. Когда пальцы прикоснулись к древку и обхватили его, слабый гул защекотал ладонь. Два спрятанных в металле пера Фоса начали излучать яркое сияние, и это сияние пульсировало в такт с ударами сердца Николаса. Ему даже показалось, что еще немного – и он сможет почувствовать под этим ярким нимбусом[12] сами перья, их полупрозрачные белые стержни и длинное, слегка загнутое опахало.

– Никша, – отец всегда настаивал, что это настоящее соларианское имя Николаса, – ты готов?

Выражение его лица говорило о грандиозности поставленной задачи. Николас почувствовал тяжесть в желудке, его замутило, и он подумал, что вот сейчас не выдержит, согнется пополам и на глазах у всех заблюет пол базилики. Но он предпочел бы этот вариант тому, что ожидало его на помосте в апсиде. А там он впервые в жизни должен вступить в контакт со своим богом.

Они с отцом прошли мимо рядов конусообразных подсвечников и пахнущих янтарем и тиком кадильниц. Тело Николаса словно одеревенело под тяжелыми доспехами, рука, в которой он держал копье, начала неметь. Копье было тяжелее меча, и его нельзя было просто взять и убрать в ножны.

Николас примерно знал, чего ждать. Его отец прошел через этот ритуал тридцать лет назад и много рассказывал о том, как это было.

– Мой отец привел меня в базилику, когда я был ненамного старше, чем ты сейчас. И вот я в моих лейтенантских доспехах поднялся на помост Фоса, и, когда я ему молился, он со мной заговорил. Его голос грохотал в моих костях и заполнил все мое тело. И тогда я понял зов к служению. На меня снизошло его благословение, и я почувствовал себя бессмертным. Несокрушимым.

Взгляд у Варена стал отстраненным, таким Николас его еще никогда не видел. Суровой была и внешность Варена Кира, и душа. Этот человек был словно высечен из некой неподатливой субстанции, которую можно было назвать долгом или ответственностью. Как и почти все дети в роду Кир, он в юном возрасте был отдан в ополчение Ваеги. Будучи команданте, он возглавлял свой собственный отряд, но в конце карьеры это скорее было просто почетным званием. Теперь он должен был сосредоточиться на делах собственного дома и на подготовке Николаса как своего преемника.

Риан мог бы справиться с тем, что Николасу было не по силам. Младший брат уже поступил бы в ополчение и быстро дослужился бы до лейтенанта, он унаследовал бы оружие, которое сейчас неуверенно держал в руке Николас.

Но Риан умер и забрал с собой всю отцовскую гордость за сыновей.

Поднимаясь по ступеням в апсиду, Николас остро, до боли чувствовал отсутствие брата. Он представил, как Риан стоит внизу и с улыбкой смотрит на него, раскачиваясь на пятках. Риан никогда не умел стоять без движения. Даже его фамильяр постоянно сновал у него между пальцами или кружил возле ног.

Николас тихо, с грустью усмехнулся.

– Ты прячешь свой страх не лучше, чем свое презрение, – пробормотал Варен.

Николас глянул на отца. Высокий суровый мужчина в форме команданте, на груди при свете свечей поблескивают медали, фамильяр послушно завис над правым плечом.

– Я не боюсь, – соврал Николас.

– Тогда сосредоточься, – сквозь зубы сказал Варен.

Купол апсиды в основании был украшен цветочным и геометрическим орнаментами, в глубине помоста стояла скульптура огромного солнца. По лучам светила были расставлены свечи. По обе стороны апсиды стояли на коленях два священника, они следили за тем, чтобы все свечи горели, и заменяли сгоревшие до основания.

Варен отступил в сторону, и Николас остался на помосте один перед скульптурой солнца. Лукс, влекомый любопытством, медленно полетел вперед. Возможно, какая-то сила притягивала его к тому месту, где однажды стоял Фос, отдавая приказ построить базилику.

Николас сделал глубокий вдох, насколько это позволяла кираса, и опустился на одно колено. Копье он держал вровень с поднятым бедром. Под куполом апсиды скрип и лязг доспехов звучал неестественно громко, и Николаса бросило в жар, как будто он делал что-то постыдное.

Все наблюдали. Все ждали.

Николас представил, будто его брат тоже опустился на одно колено рядом с ним и, приподняв белесую бровь, заметил: «Ты выглядишь как актер в дешевой постановке „Четыре рыцаря Кардики“».

С трудом Николас сдержал улыбку, чтобы священники не сочли его еретиком. Пот струился по груди под кирасой. Чтобы унять дрожь в руках, Николас крепче сжал копье.

– Что я должен буду делать, когда туда поднимусь? – спросил он отца у него в кабинете.

– Молиться.

И Николас, склонив голову, начал молиться богу, которого ненавидел всю свою жизнь.

«Свет – это жизнь, свет – это долголетие, – мысленно повторял он по памяти. – Свет – это вершина, где мы обретаем себя. Фос, пошли мне свое благословение, а я в ответ буду посылать свет во тьму».

Тишина. Николас слышал только собственное учащенное дыхание, громкий стук своего сердца и шипение свечей над головой.

«Прошу тебя, – продолжил он, – помоги мне».

«Сила Фоса наполнила меня всего на минуту, но казалось, что это длится целую вечность, – рассказывал ему отец. – И это… это опьяняло».

Варен сказал, что тогда базилику залил теплый лучезарный свет, а когда