11. Если вечность мира нельзя твердо доказать, то отсюда следует, что сотворенность іі начало мира, как о них учит «Закон», должны быть признаны по крайней мере в качестве возможных. Сотворенность и начало мира есть, следовательно, член веры, но не философская истина, так как оно недоказуемо посредством разума; но наука не в состоянии также доказать и противного, так что начало мира должно быть признано, и с этой точки зрения, по крайней мере, как возможное. А этого достаточно, чтобы удержать учение веры, изложенное в «Законе», и защитить его против нападок философии[29].

12. Таковы важнейшие пункты в учении «Moreh Nevochim», поскольку они имеют значение для истории философии. Дальнейшему мы дадим лишь краткий обзор:

а) пророчество основывается, по воззрению Маймонида, на осуществляемом чрез посредство активного разума (который он понимает с Авиценной как отделенный от индивидуальной души принцип) влиянии Бога на интеллектуальную способность, а чрез нее на силу воображения человека. Благодаря этому пророк становится способен познавать сокровенное и выражать его в соответствующих образах. Это понимание пророчества, как видно, заимствовано у арабов;

b) происхождение зла Маймонид относит к материи. Это касается как физического, так и морального зла. Всякое разрушение, повреждение, несовершенство вещей проистекают от материи, и всякое моральное зло имеет основу в том, что человек подчиняется господству материи, т. е. служит чувственным желаниям и страстям. Нравственная задача человека заключается, следовательно, в том, чтобы, обуздывая чувственные желания, господствовать над материей. Для этого и дана ему свобода воли;

с) что касается божественного Провидения, то в отношении существ подлунного мира, за исключением человека, Маймонид принимает взгляд арабских аристотеликов, согласно которому божественное Провидение простирается только на всеобщее, т. е. на сохранение видов и родов, а не на отдельных индивидов. Не то в отношении человека. По воззрению Маймонида, здесь божественное попечение простирается и на отдельных лиц;

d) выделяя так человека из ряда прочих вещей в отношении божественного попечения, Маймонид, однако, не признает, чтобы все остальные вещи имели свою цель в человеке, т. е. чтобы они были созданы ради человека. Всякое существо имеет свою цель в себе самом и создано Богом ради него самого. Бог создал все части мира своей волей и каждой из них дал свою собственную цель;

e) цель «Закона» – привести человека к совершенству: сперва к телесному, затем – нравственному и, наконец, интеллектуальному. Последнее – конечная цель человека. На почве гражданских и нравственных добродетелей человек должен стремиться к интеллектуальным добродетелям. Он должен направить все свои помыслы на высшую идею, на Бога, и со всей энергией посвятить себя отысканию высшей истины. В этом состоит истинное богослужение, богослужение сердца. Не ради награды или наказания должны мы любить и делать добро, но ради него самого.

13. Учение Маймонида имело огромное влияние, но не осталось без возражений. Евреи ортодоксального направления подвергли его ожесточенной критике и характеризовали его как «продажу Священного Писания грекам», как «сокрушение основ Закона». Но эта критика не имела успеха. Учение Маймонида, как и вообще аристотелизм, имели много приверженцев на протяжении всех Средних веков. Из многочисленных комментаторов Маймонида наиболее выдаются Фалакера (в XIII в.), Иос. Каспи (ум. 1350), Леви бен Гершом (1288–1370), Моисей бен-Иошуа из Нарбонны (в XIV в.), I. Абраванель (в XV в.) и мн. др. Они, впрочем, сходились с Маймонидом не во всех пунктах; так, напр., Леви бен Гершом в своем сочинении «Milhamoth Adonai» категорически отрицает сотворение мира из ничего.

14. Кроме этих лиц, особенное значение имел Арон бен Элия из Никомидии, издавший в 1346 г. сочинение под заглавием «Ez-Chaim (arbor ritae)», которое приобрело большую известность. Он – противник Маймонида. С точки зрения караимской догматики, которой придерживается, он обвиняет Маймонида в подмене положительной религии философией. Цель его собственного сочинения («Ez-Chaim») – предохранить правильное понимание истин веры от вредных влияний философии. Хотя бен Элия расходится во многих пунктах с Маймонидом, но в общем все-таки в «Ez-Chaim» господствует тот же дух, что и в «Moreh Nevochim».

15. Из позднейших еврейских философов заслуживают упоминания еще Альбо, Бибаго, Шем-Тоб, Элиа дель Медиго, уже упомянутый Абраванель и Лео, его сын, – все относятся к XV веку.

Третья часть средневековой философии

Христианская философия. Обзор и деление

1. Христианская философия Средних веков примыкает непосредственно к патристической философии. На основе последней создается первая. Но средневековая философия не есть простая репродукция патристической; великие мыслители Средних веков работали самостоятельно; они пытались развить полнее полученное ими в патристической философии плодотворное зерно и тем самым более углубить и расширить знание. Христианская философия Средних веков не повторение, но органическое продолжение и развитие патристических идей.

2. Поэтому здесь естественно выступает на первый план один момент, который в патристике мы находим лишь в его элементарных начатках. Это – стремление к созданию системы. То, что Отцы Церкви излагали большею частью отрывочно, в сочинениях случайного характера, то великие мыслители Средних веков объединили и из отдельных камней этих построили сложные системы. Чего недоставало патристике в смысле систематической обработки материала, то восполнило средневековое умозрение. Не единым ударом, разумеется, был достигнут этот результат; беспрерывно развертываясь, шла систематизация все дальше и дальше, пока она в расцвете христианской средневековой философии не достигла своего кульминационного пункта.

3. В ходе развития христианской философии Средних веков выделилось два направления: схоластическое и мистическое. Уже в патристическое время стали намечаться оба направления, а в Средние века это разделение завершилось. По объекту эти направления не отличаются друг от друга; но они обрабатывают предмет различным образом: в схоластике преобладает элемент спекулятивно-логический, в мистике – созерцательный. Первая пыталась исследовать и обосновать истину путем спекулятивного анализа понятий; вторая погружалась в нее созерцательно и пыталась сделать ее близкой сердцу и уму. Такой антагонизм между схоластикой и мистикой был чрезвычайно благоприятен для развития средневекового умозрения. Так как оба направления, при всем своем различии, не утрачивали единства в христианской мысли, но дополняли друг друга и взаимно друг друга уравновешивали, а это предохраняло их от ложных крайностей.

4. Именем «схоластиков» обозначались сперва преподаватели свободных искусств: грамматики, риторики и диалектики, составлявших trivium, и арифметики, геометрии, музыки и астрономии – quadrivium. С них название перешло на всех, кто занимался по школьным приемам изучением наук, особенно философии и теологии, а впоследствии отсюда и сами философия и теология получили название «схоластических». Это название обозначает собственно одно из двух вышеупомянутых направлений – спекулятивно-логическое. Но по правилу «а potiori fit denominatio» обыкновенно вся средневековая философия, с включением мистического направления, называется «схоластической философией» или «схоластикой».

5. Христианская схоластика Средних