— суглинки. Зато достаточно влаги для обширных заливных лугов под выпас скота и для выращивания кормовых культур, что в мясном и молочном животноводстве используют. Из овощей местные крестьяне сажают много репы, которая у них сейчас вместо картошки, капусту, морковь, лук, редьку…

Порадовала Кострома — негласная столица Северного клана. Там, кстати, расположена вотчина Бекетовых и имение самого Алексея Петровича. У Романова к Костроме вообще особое отношение — род исторически с ней связан. Сейчас это крупная пристань на Волге, губернский город с 17-ти тысячным населением. Есть там гостиный двор и торговые ряды времен Екатерины, ярмарки несколько раз в год проводятся — словом, это настоящий торговый город. Главные торговые конкуренты Костромы — Ярославль, Великий Новгород и Нижний Новгород. Последний даже из одного клана с ней — Северного, только губернии разные: Костромская и Нижегородская.

Костромская губерния славится полотняными и суконными мануфактурами — первое место в России занимает по объёму производимых льняных тканей. Кожевенное и мыловаренное производство там есть, развиты кузнечный, гончарный, серебряный и строительный промыслы. Это вам не шутка: 12 кожевенных и 18 кирпичных заводов, 6 суконных мануфактур, колокололитейный, изразцовый и другие заводы. По нынешним временам — настоящий промышленный центр. Вот только с губернатором, как оказалось, сильно не повезло…!

* * *

Собирали нас с Истиславом в дорогу тщательно — прямо, как в Сибирь, тьфу, тьфу…! Василиса попробовала всучить нам большую корзину с едой, которой хватило бы минимум на неделю, но я это безобразие решительно пресек. Пожрать и сами как-нибудь приготовим. Взял из корзины только шмат запеченного мяса, вареный язык, да буханку свежего хлеба. Правда, пришлось взамен выслушать, где и что у нее в доме в кладовой лежит, а запасы у хозяйки оказались немалые…

Я считал, что гораздо важнее вооружиться по мере сил и заранее обсудить, как быть, если все-таки на засаду возле дома нарвемся. Но Истислав меня успокоил

— За домом Василисы присматривают. Если бы заметили слежку, нас бы предупредили. А ежели что непредвиденное вдруг случится — уходи вдоль Ладожки вверх по течению и схоронись в зарослях на берегу. Лодку ты нашу знаешь — подашь знак, и мужики тебя там подберут. А коли погоня будет, так ты у нас парень умелый, отобьешься.

Волхв кивнул на новенький посох, который он вырезал специально для меня, и с которым я уже успел пару раз потренироваться. Нож охотничий тоже беру с собой, а вот от остроги отказался — это уж чересчур!

…Отправились в путь мы после обеда, так чтобы на закате к деревне выйти. Провожать нас высыпали все, включая даже нашего боевого кота.

— Котофей Иванович, остаешься в скиту за старшего! — шутливо приказал я — Вернусь, доложишь, как они здесь себя вели. И проследи, чтобы Петр по утрам тренировки не пропускал. Если заленится — снова дохлую крысу ему подбрось, или ужа.

Южинский фыркнул, но от встречных комментариев воздержался. Лишь попросил быть осторожнее и перекрестил меня на дорогу. Алексей Петрович просто кивнул, прощаясь, поскольку накануне мы с ним обговорили все, что только можно. А вот Василиса удивила — надела мне на шею кожаный мешочек, расписанный рунами.

— Что в нем? — спросил я, разглядывая непонятные знаки.

— Четверговая соль, сама в страстной четверг делала — смутилась девушка — Она целебная, убирает остатки заклинаний и проклятий. А еще это сильный оберег — отражает людскую зависть и ночные кошмары. Мы используем ее в ритуалах очищения и для защиты дома, а простой люд носит для привлечения удачи.

— Это черная такая? — припомнил я стеклянную солонку, которая была и на нашей кухне — А у нас она «костромской» называется, и мы ее просто в еду добавляем.

— Правда? — удивилась Василиса — Нет, лучше эту соль зашить в ладанку и взять с собой в дорогу. Не потеряй, смотри.

Осталось только поблагодарить девушку за заботу, попрощаться со всеми и, не оглядываясь, зашагать вслед за Истиславом сторону болот…

* * *

…До Старой Ладоги добрались до приключений. У реки нас уже ждала лодка со знакомыми мужиками, и, поприветствовав друг друга, мы, не мешкая, взяли курс в сторону Волхова. На место прибыли в сумерках, и по дороге к дому снова никого не встретили. Такое впечатление, что с наступлением темноты весь этот небольшой городишко вымирает. Только собаки лениво перебрехиваются, да изредка чьи-то голоса за высокими заборами слышны. А заборы здесь, насколько я понял, непременный атрибут приличного дома — никаких деревенских изгородей, или аккуратного штакетника. Все основательно, по-серьезному…

Дом встречает нас темными окнами и молчаливым Полканом во дворе. Умный пес обнюхал нас, вильнул хвостом — видимо в знак приветствия, и тут же удалился, уступив дорогу к крыльцу. В сенях Истислав безошибочно нашел масляную лампу и зажег ее, пропуская меня первым в горницу. Не сказать, чтобы в доме было холодно, но все же прохладно, и еще заметно, что сейчас здесь никто не живет.

Пока я разбирал вещи, волхв зажег вторую лампу и загремел чем-то в сенях. А вскоре вернулся с двумя ведрами воды.

— Сейчас разожгу огонь и чайник тебе поставлю. Дальше уже сам вечеряй, а я пойду за Бекетовым.

— Истислав, поужинал бы сначала…

— Успеется. Чего человеку зря ждать.

Отказываться от чая я не стал, у меня с розжигом печи пока еще так ловко не получается, как у них — опыта маловато. И кстати, Истислав развел огонь не в самой большой печи, а в пристроенной к ней «плите». Здесь, правда, так ее еще никто не называет, но сама чугунная плита над топкой уже лежит. Только она гладкая, без отверстий — до конфорок никто пока не додумался. Вполне можно опередить англичан, если поспешить.

Волхв вернулся где-то через полчаса, и сначала я услышал его тихий голос во дворе

— Место, Полкан! Свои.

Потом раздались мужские шаги в сенях, и в открывшуюся дверь, пригнувшись, вошел высокий немолодой мужчина…

Глава 6

Бекетов распрямился и замер на пороге, рассматривая меня. Видно не ожидал граф, что внук так сильно изменился. Мне даже показалось, что в его карих глазах мелькнула жалость. Но лицо мужчины осталось невозмутимым.

— Павел, я на часок отойду — выглянул из-за спины графа Истислав. Убедился, что мы не собираемся бросаться друг на друга с кулаками и тихо притворил за собой дверь.

— Ну, здравствуй, Павел — помедлив, проговорил Бекетов

— Добрый