равно получится наваристым. Обед будет — пальчики оближешь! Жаль, что здесь с помидорами и болгарским перцем напряженка — а то бы я им шурпу турецкую замастырил. Но их тут еще не выращивают круглый год и в таком количестве, как у нас. Хотя, по словам Василисы, в сезон на столе у дворян они есть, а кое-где в богатых усадьбах их уже и зимой, в отапливаемых теплицах начали выращивать.

Пока я возился с костром, вернулся волхв с новостями

— Через два дня тебя ждут в Старой Ладоге. Твой дед сюда из Костромы едет.

— А не опасно это — соваться нам туда сейчас?

— Нет. Все жандармы убрались восвояси, чужих сейчас даже в Новой Ладоге нет. Видно тот, кто наслал на вас проклятье, уверен, что вы уже умерли.

— Ну, раз так…

Мне, конечно, не очень хочется встречаться с этим неведомым Бекетовым, после всего того, что я о нем услышал. Но деваться-то некуда. Нужно срочно легализоваться, раз придется здесь жить. И убивать разных негодяев во славу Мары.

А пока варится бульон, за которым присмотрит Истислав, я нарезаю небольшими кубиками мясо и отправляюсь в дом за овощами. В дверях столкнулся с Василисой, которая шла выпускать сокола. Осторожно отступил в сторону, давая им дорогу. Не знаешь, чего ожидать от такой хищной птички…! И это я про сокола, если что. Подумает еще, что я собираюсь напасть на его хозяйку, и тяпнет своим острым клювом. Нафиг, нафиг…

Захожу в горницу, где на столе уже лежат очищенные овощи. Сажусь резать лук. Злой он здесь у них, просто жуть! Слезами умылся, пока его нашинковал.

— Зачем, я бы и сама порезала — мягко упрекает меня вернувшаяся Василиса.

Девушка усиленно делает вид, что никакой стычки между нами не было. Ну, и молодец, нечего копить обиду. Лучше сразу объясниться, пока не зашло слишком далеко.

— Василис, а у нас случайно паприки сушеной нет? — я тоже разговариваю спокойно, мне обиды тем более не нужны — это красный перец, но сладкий, не острый.

— Вроде была. Сейчас поищу.

— И корень сельдерея прихвати, вроде я видел его в кладовой. А нет, так и репа сойдет.

Получив все затребованное я, молча, продолжаю нарезать остальные овощи. Василиса садится напротив меня и смущенно теребит кончик косы. Наконец, решается

— Ты прости меня за сегодняшнее… Вроде умом понимаю что ты не Стоцкий, но глаза-то видят его. Вот и срываюсь.

— Так говоришь, словно он твоим кровным врагом был — усмехаюсь я и вдруг замечаю, что девушка отвела взгляд в сторону

— Что, правда?!! — офигел я — Он тебя когда-то сильно обидел?

— Не меня… Подругу мою. Она из-за этого негодяя…

А дальше я узнаю очень неприглядную историю про Павла Стоцкого. Познакомился в гостях с молодой девушкой, охмурил ее, соблазнил, а когда наигрался — бросил. А барышня эта, между прочим, хоть и не дворянка, но из очень приличной чиновничьей семьи. Нет, жениться на ней он никогда не обещал — это она уже сама себе намечтала, прекрасно зная, что графу мещанка не ровня. Просто блестящий красавец — офицер был так хорош собой и так обаятелен, что дурочка влюбилась в него до беспамятства. А когда поняла, что надоела Павлу, и тот начал ее откровенно избегать, не отвечая на любовные записки и письма, с горя решила наложить на себя руки.

Я только диву давался, слушая эту слезливую историю, достойную дамского романа. Девицу было жалко, но мозги-то иметь надо?

— Ты, наверное, осуждаешь мою подругу, считаешь ее легкомысленной дурочкой, да? — вздохнула Василиса, заметив скепсис в моих глазах.

— Ну, у нас среди молодежи вообще царят свободные нравы. Просто нельзя же быть такой доверчивой, чтобы не понимать, с кем ты связываешься? За красотой его погналась?

— Разве не все девушки мечтают о красивом, знатном и богатом муже?

— Богатом⁈ Да у этого Стоцкого все имущество давно заложено, перезаложено! Его младшему брату пришлось дом в столице продать, чтобы покрыть долги Павла. И разве офицеру лейб — гвардии позволили бы на ней жениться? Насколько я помню, за неподходящую невесту у них можно и из полка вылететь.

— Ну, да… — снова вздохнула Василиса — я ей тоже об этом говорила. Но разве она меня слушала? Все смеялась, что они небом предназначены друг другу. Что их неземная любовь все преграды сломает. Досмеялась…

— И чем все закончилось? Догадываюсь, что вешаться или топиться ты ее отговорила?

— Отговорила. Но рыдала она еще очень долго. Потом отца ее по службе на Урал перевели, и она с родителями уехала. В последнем письме хвалилась, что за ней какой-то местный помещик ухаживает, вроде как дело у них к свадьбе идет.

— Ну, хоть так…

Нет, Павла я ничуть не оправдывал, но и девицу эту никто насильно в койку не тащил. Как по мне, то с ее стороны все же был расчет, что Стоцкий на ней женится, если она забеременеет. Просто Павел оказался умнее, опытнее и осторожнее. Не удивлюсь, если и доказательств у девицы никаких не было — такие продуманные парни стараются не оставлять своим дамам серьезных улик.

— Василис, но ты ведь сразу знала, что я — это не он?

— Знала. Но как вижу его лицо…

А наивный Южинский еще уверял меня, что девушка на меня запала. Вот смеху-то было бы, если я к ней начал бы клинья подбивать! Василиса бы на меня точно какую-нибудь порчу наслала, у нее с этим не заржавеет.

— Ладно, считай разобрались. Надеюсь, между нами не осталось недоразумений, и больше ты меня кусать не станешь.

— А это правда, что тебя на самом деле Костей зовут?

— Правда. Но ты про это сразу забудь. Если все получится, то скоро у меня будет совсем другое имя.

— А какое?

— Откуда же я знаю? Теперь это от старшего Бекетова зависит. Какие документы привезет, так и называться стану. Все, хватит болтать! — хлопнул я ладонью по столу. Если эту «любопытную варвару» не остановить, она из меня всю мою биографию вытянет — Пошел чорбу готовить.

— А что такое чорба?

Мне осталось только закатить глаза и, прихватив нарезанные овощи, свалить побыстрее на улицу…

* * *

— … Ваша Светлость, фельдъегерь к вам из Царского Села!

— Проводи его в малую гостиную, сейчас подойду —