– Привет, красавица! – пропела Мэл и запрыгнула мне на кровать.

– Ты что такая бодрая с утра?

– Калеб заставил меня вчера выпить обезболивающее. Очень заботливый парень, если хочешь узнать мое мнение. – Мэл подмигнула мне, а я нахмурилась, на что подруга рассмеялась. – Уймись, тигрица. Блинчики будешь?

– Не знаю пока. – Я застонала и сползла ниже, закрыв глаза. – Еще порядок надо во дворе навести.

– Калеб уже все сделал. – Я резко распахнула глаза и вопросительно глянула на подругу. Она кивнула. – Он встал раньше нас и убрал там все. Можешь сама убедиться. – Мэл указала пальцем на двери моего балкона.

Я вскочила и подбежала к дверям, распахнула их и свесилась через перила. Обведя взглядом задний двор, я убедилась, что все было так, как до вечеринки. Вокруг бассейна ходил Базз и вылавливал плавающие в воде предметы.

– Привет, Базз, – крикнула Мэл у меня над ухом и я скривилась от громкого звука.

Парень поднял голову и махнул рукой. Его лицо слегка вытянулось при виде меня. И тут я сообразила, что стою на балконе в тонкой майке и стрингах. Не то чтобы накануне вечером я была слишком одета, но все же. Я отступила на шаг в комнату и, махнув Баззу, скрылась в недрах своих штор. Едва я спряталась от Базза, от входа в комнату послышался голос Калеба.

– Джемма, завтрак стынет.

Как только он это сказал, я сделала еще шаг, моя нога зацепилась за занавеску и я споткнулась. Падая, я потянула за собой все, включая карниз. Как в замедленной съемке я смотрела на то, как карниз приземлялся мне на плечо и мне показалось, что я услышала неприятный хруст. В этот же момент периферийным зрением я видела как ко мне бежит Калеб и кричит что-то похожее на «Джемуа». А потом знаете, как в фильмах, с таким легким низким свистом кадр ускоряется и время начинает течь в нормальном режиме. Итог: я сижу на полу вся в слезах от боли, Калеб снимает с меня карниз, а Мэл выпутывает из шторы.

– Малышка, давай помогу тебе подняться, нужно отвезти тебя в больницу, – ласково произнес Калеб, помогая мне встать.

А мне так внезапно захотелось блинчиков с сиропом. И кофе с молоком и сахаром. Большую чашку. От того, что мой вкусный завтрак откладывается на неопределенное время, мне стало еще обиднее и я расплакалась сильнее.

– Господи, так больно, да? – запричитала Мэл.

– Я блинчиков хоочуу, – завыла я.

Калеб улыбнулся и посадил меня на кровать. Желудок, солидарный со мной, заурчал, рыдая вместе со мной о перспективе остаться голодным. Калеб присел на корточки напротив меня. Глядя мне в глаза с нежной улыбкой, он вытирал мои щеки от слез, пока Мэл доставала шорты из комода.

– Встань, – скомандовала она, глядя на меня с сочувствием.

– Я сам, – вмешался Калеб, забирая у нее из рук шорты. Мужчина проигнорировал удивленный взгляд моей подруги и, приподняв по очереди мои ноги, начал натягивать шорты.

По коже побежали мурашки и я мгновенно перестала плакать. Я смотрела в глаза Калеба и он не отрывал своего взгляда от моего. Абсолютно серьезного взгляда, который жадно поглощал мои эмоции.

– Приподними попку, – хрипло произнес он и я подчинилась. Господи, да ради него я бы прошлась по раскаленным углям!

Мэл тихо ретировалась к двери и я лишь краем глаза заметила, как подруга выскользнул из моей комнаты. Мы не прерывали зрительного контакта с Калебом. Когда он нежно провел ладонями по моей заднице, поправляя шорты, я практически забыла о больном плече. Он поправил резинку на шортах и посмотрел на мою грудь.

– Тебе стоит надеть толстовку. Хотя бы накинуть. Не думаю, что ты сейчас будешь в состоянии надеть белье. А твоя майка почти ничего не скрывает.

В его голосе была такая жажда, что, клянусь, я готова была потерпеть боль, только бы начать при нем переодеваться.

– Поможешь мне?

– Что? – Он резко вскинул голову и посмотрел мне в глаза.

– Толстовку надеть поможешь?

– А… да. – Он снова бросил взгляд на мою грудь и встал. – Где она?

Я простонала.

– Черт, у меня нет толстовки на молнии, только те, которые одеваются через голову.

– Я принесу свою, жди здесь.

Как только он вышел, мое плечо снова начало саднить. Теперь боль была пульсирующей и настолько сильной, что в глазах заплясали черные точки. По щекам снова потекли слезы. И этот проклятый желудок еще со своими несъеденными блинчиками. Калеб забежал в комнату и встал передо мной.

– Милая, держись, – прошептал он, накидывая мне на плечи толстовку.

Как только ткань коснулась моей кожи, меня окружил мужественный запах туалетной воды и самого Калеба. Я вдохнула глубже, пытаясь этим запахом насытить легкие и обрести покой и чувство безопасности. Неповрежденную руку я продела в рукав, а на вторую он просто накинул кофту и застегнул ее так, чтобы скрыть мои прелести.

– Готова ехать?

– А блинчики? – всхлипнув спросила я, вызвав его нежную улыбку, такую красивую.

– Пойдем, я дам тебе один, съешь его по дороге в больницу, хорошо?

Я кивнула и шмыгнула носом. Калеб помог мне подняться, обнял за талию и повел из комнаты. Если его объятий можно было добиться только ломая себе что-нибудь, мне предстояла неприятная перспектива калечить свои конечности.

Калеб

– Ничего критичного нет, – заверил нас врач, входя в смотровую.

Он размахивал перед нами снимком плеча Джеммы. После обезболивающего девушка заметно успокоилась и теперь сидела на кровати расстроенная лишь тем, что за все утро ей достался только один блинчик. Ее голод достиг небывалых высот, о чем желудок девушки громко информировал всех, кто был в приемном отделении. Теперь я знал о Джемме две вещи: она тяжело переносила физическую боль и была зла, когда голодна. Что ж, тем утром я сполна насладился проявлением этих двух качеств.

– Никакого перелома, трещины или смещения. Только ушиб. Правда, очень сильный. Поэтому мы наложим шину, я пропишу вам обезболивающее и можете быть свободны. Каждую неделю вы должны приезжать на осмотр. Травмированную руку не тревожить. Сегодня приложить лед. Еще я вам выпишу мазь…

Я перестал слушать доктора и сосредоточил все внимание на Джемме. То, как она кивала, как кривился ее покрасневший носик от слов врача. То, как урчал ее голодный желудок и она неосознанно потирала его здоровой рукой. Все это было очаровательно. Из всего этого состояла Джемма. Я поймал себя на том, что мое желание к девушке стало усиливаться. Во мне начали просыпаться инстинкты защитника. Наверное, я относился к ней как к сестре. Ага, тешь себя. Особенно твое братское отношение было заметно, когда ты трахал Мию, а представлял себе эти бездонные голубые глаза и медового цвета волосы.

А глаза смотрели на меня с интересом. Прекрасная головка склонена немного набок, непослушный локон выбился из пучка, наскоро сооруженного с помощью Мэлори, и теперь прикрывал один глаз. Я заправил локон Джемме за ухо, нежно проведя пальцами по щеке, отчего девушка задержала дыхание. Какого черта я творю? Но пальцы сами пропутешествовали от щеки к подбородку и вот уже большой палец гладил капризный изгиб губ. Джемма смотрела на меня, не отрываясь. А я не сводил взгляда с пальца, ласкавшего пухлую плоть. В джинсах пошевелился тот, кто вообще никак не должен реагировать на эту девушку. Но мысли о ней сводили с ума.