разговор. Видно, что очень сильно раздражен, даже зол. Ну еще бы, пришел, называется, с девушкой в ресторан… Кстати, где эта девушка? Отправил домой на такси?

Тьфу, вот только еще о бабах Валиева мне осталось поволноваться! Совсем с ума схожу…

Едем в полном молчании. Мне очень хочется спросить, куда он меня везет, но смелости не хватает. Боюсь еще больше его разозлить.

Что он собирается делать?

Еще сильнее меня пугает мысль о том, что Далхан ранен, не знаю насколько серьезно. Крови много. Он бледен, на висках капли пота. Вдруг отключится, вдруг ему станет плохо? Поэтому, слежу за ним неотрывно, чтобы среагировать, если такое произойдет, перехватить руль…

Я почти уверена, что мы едем в бордель, поэтому, крайне удивляюсь, когда Далхан останавливает машину возле высокого, явно элитного дома с одним подъездом, на окраине города.

- Куда мы приехали? Что это за место? – вырывается у меня прежде, чем успеваю себя остановить.

- Для тебя это важно? – кривится мужчина.

- Что ты имеешь в виду? Конечно, важно, - меня задевают его слова. Хотя должна бы привыкнуть, что ничего хорошего этот мужчина подумать обо мне не способен.

Территория дома закрыта высокими воротами, которые разъезжаются, мы оказываемся внутри. Все ухоженное, стильное. Декоративные деревья, клумбы.

Меня продолжает мучить любопытство. Куда Далхан привез меня? Но еще важнее вопрос – к кому.

- Я удивлена, что на этот раз это не бордель, - произношу язвительно, пытаясь скрыть свой страх.

- Согласен, там ты бы себя чувствовала более уверенно, - отрезает холодно мужчина, и я вонзаю ногти в ладонь, сжимая кулаки. - Органично бы смотрелась в униформе.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Ничего. Замолчи. Я слишком зол, чтобы препираться с тобой.

Далхан паркует машину, выходит из нее, и мне ничего не остается, как последовать за ним. Возможно, я могу попробовать убежать, но куда? Тем более без обуви. Единственную балетку оставляю в машине, потому что в одной идти еще глупее. Без денег, телефона, ключей...

Я в безвыходной ситуации.

Далхан затаскивает меня в подъезд, едва кивнув подбежавшему консьержу, тянет меня к лифтам.

В молчании поднимаемся на десятый, последний этаж. Тесное пространство сразу заполняется мощной мужской энергетикой, мне становится трудно дышать, горло будто перехватывает. Чувствую себя жалкой босоногой замарашкой рядом с ним.

Далхан опускает взгляд вниз, смотрит на мои ноги. Поджимаю пальцы на ногах. Красный маникюр смотрится сейчас безумно глупо… Зачем я только его сделала на днях. По привычке. Не подумала о том, что мне это уже не по карману, что надо экономить. Не привыкла…

Мне кажется или Валиев смотрит с легкой, едва уловимой усмешкой? И, конечно, презрением. Он сделал кучу выводов обо мне, из этой новой встречи.

И все неверные.

Что теперь будет? Наказание? Отповедь?

Кусаю губы, мне ужасно страшно, в голове рой мыслей.

К моему облегчению, в квартире никого нет, темнота и полная тишина.

Вспыхивает свет, и я осматриваю помещение. Дорогой ремонт, высокие потолки, минимум мебели. Красиво, стильно, но квартира выглядит нежилой.

- Это твое жилье?

- Зачем тебе эта информация? – отвечает вопросом на вопрос.

- Можно мне в ванную? – решаю, что не так мне важно, что это за место. Главное, мы здесь только вдвоем… Меня это успокаивает. Хотел бы убить – зачем бы сюда привез?

Хотя, есть вещи и похуже смерти…

И все же почему-то Валиев не кажется мне ни маньяком, ни извращенцем. Просто разозленный мужик, которому я в очередной раз принесла кучу проблем.

Далхан кивает, одновременно достает мобильный, набирает кому-то.

- Ванная здесь, - приоткрывает дверь, с которой стоит рядом.

- Большое спасибо, - захожу, закрываюсь, и тут же прикладываю ухо к двери, прислушиваюсь. Меня очень сильно волнует, кому он звонит.

Одно облегчение – точно не Волкову. Я сделала этих мужчин врагами, в этом сомневаться не приходится. Говорю себе твердо, что не должна за это испытывать вину.

Насколько удается расслышать, Далхан просит кого-то привезти аптечку. Как только он прощается, моментально включаю воду, чтобы не догадался, что я подслушивала.

Когда выхожу, Далхан, обнаженный поп пояс, прижимает широкий пластырь к ране на ребрах. Аптечка стоит рядом на комоде. Кто-то очень быстро выполнил его просьбу…

- Давай помогу, - произношу звенящим голосом, начинает кружиться голова от вида раны.

- Обойдусь, - буркает холодно.

Мне остается лишь молчаливо наблюдать, как он справляется сам.

- Я не поблагодарила тебя, - облизываю пересохшие губы. Это так странно – произносить слова благодарности, обращенные к Далхану. Но он действительно помог мне, и я должна это сказать.

- Ты же понимаешь, что все имеет свою цену? – холодно отвечает Далхан.

Благодарность испаряется моментально. Снова всей душой ненавижу этого высокомерного подонка.

- Ничего другого от тебя не ожидала. - Вот и отлично. Только жертву из себя не строй. Мы сами задаем цепь событий в своей жизни. Твои поступки привели тебя на ту же спираль.

- Да ты прямо философ, - произношу с горечью.

- Снимай с себя эти проституские тряпки, - хлещет по лицу властный приказ.

Прямо сейчас? – задаю этот вопрос мысленно, красноречиво пялясь на только что наложенную повязку.

Он же ранен! После драки. Издевается? Хочет унизить меня, показать, что только для этого гожусь? Скорее всего…

Я могу попробовать с ним справиться. Он ранен… только пальцы опережают эту мысль, уже расстегивают пуговицы униформы.

Можно попытаться сказать, что он ошибается насчет меня, что я действительно работала в том отеле горничной, заменяла подругу.

Морщусь – даже в моей голове это ужасно жалко звучит

Как же сильно ненавижу Далхана в момент, когда униформа падает к моим ногам. Остаюсь в бюстгальтере и трусиках.

Вздергиваю подбородок, смотря дерзко в потемневшие глаза Валиева.

Он достает из кармана презерватив, расстегивает брюки.

Звук ширинки больно проезжается по нервам. Далхан раскатывает презерватив по члену.

- Подойди.

Мне хватает нескольких шагов, чтобы оказаться с ним рядом.

Разворачивает меня к себе спиной, подталкивает к комоду с зеркалом, на котором стоит выпотрошенная аптечка, кровавые тампоны и бинты.

Отвожу от них взгляд. Встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале: щеки пылают, глаза лихорадочно блестят.

У меня больной вид… В глазах плещется боль. Вот она, цена помощи. Едкая горечь жжет внутри, разъедает, словно туда плеснули кислотой. Пространство будто плывет. Мысли становятся вязкими, путаными.

Далхан резким движением срывает с