под ногти, испанский сапог, железный крюк, вилку еретика или прочие многочисленные придумки палачей. У Атоса быстро развязался бы язык, и он рассказал бы даже то, что считал давно забытым. Но… я не смог отдать подобный приказ. Даже ради высшей цели… пока не смог.

Черт пусть заберет его с собой! Я найду Сен-Мара и без помощи Армана, он же за свое упрямство будет подвергнут суду, честному и беспристрастному, в моем лице, и в лице де Бриенна. Мы споем ему «Черный пруд» перед смертью. Но чуть позже.

Обратный путь проходил в тягостном молчании. Д’Атос давно очнулся, и я велел посадить его на его же лошадь, но поводья принять Люке. Еще не хватало, чтобы мерзавец попытался бежать. Арман прекрасно видел мое настроение и, думаю, понимал, что ничего хорошего его не ждет, но даже не попытался сделать шаг навстречу, объяснить хоть что-то или попытаться оправдаться. Нет, так нет!

Через некоторое время мы добрались до того места, где разделились с д’Артаньяном и Портосом. Тут мы встретили крестьянские подводы, которые по приказу Лаваля забрали трупы убиенных на месте первой засады, а теперь двигались по нашим следам дальше. Я щедро отсыпал монет, приказав, чтобы крестьяне добрались до места второй бойни, собрали там тела и подыскали для наших людей самые лучшие места на погосте. Тело же бедняги Шабо я повелел отправить в Париж и передать родственникам. Не дело было хоронить его в случайной земле.

Мы же направили лошадей вслед за лейтенантами. Если и там нас ожидает фиаско… как я буду смотреть в глаза епископа?..

Плохие предчувствия одолевали меня. Мысль о том, что я упустил из виду нечто важное, никак не покидала мое сознание, вот только я никак не мог ухватиться за ниточку и потянуть за нее.

— Патрон, — поравнял со мной лошадь Левый, — если лейтенанты не нагнали их до замка де Марне, то нам не хватит сил на осаду.

Я и сам прекрасно это понимал, поэтому лишь кивнул, показывая, что услышал. Сен-Мар нужен был мне сегодня, сейчас. Времени собирать силы для штурма не было. В Париже счет шел буквально на часы. Без показаний маркиза будет невозможно подтвердить обвинения в преднамеренном убийстве Его Величества, а значит, регент молодого Людовика будет назначен без учета этих фактов. И это станет крахом, как для Ришелье, так и для нас с де Бриенном.

Впереди на тракте показалась группа всадников, движущихся нам на встречу.

— Зарядить мушкеты!

Через минуту мы были готовы к бою. Я никак не мог разглядеть, кто именно скачет на нас — расстояние еще было велико. Мог лишь насчитать число приближавшихся — их было пятеро.

— Отставить! — приказал я, узнав, наконец, в первых всадниках д’Артаньяна и де Порто. Лица у них были такие, что краше в гроб кладут. Одежды — все в крови. Монахов при них осталось трое, а ведь они взяли с собой восемь человек.

Мы встретились на открытом, продуваемом всеми ветрами участке дороги. Я объявил короткий привал. Видно, что произошли очередные неприятности, а наши люди вымотались и устали, так что четвертьчасовой отдых им не повредит.

Д’Артаньян спрыгнул с седла и чуть поморщился.

— Вы ранены, сударь? — правильно догадался я.

— Ерунда, царапина, — отмахнулся гасконец. — Главное в другом: Сен-Мара там не было.

— Докладывайте подробно!

Д’Артаньян начал рассказ, а де Порто стоял рядом и активно кивал головой, подтверждая сказанное. В самых важных моментах он даже чуть подпрыгивал на месте, словно стараясь стать чуточку выше. Поведал гасконец следующее: их группа со всей возможной скоростью преследовала беглецов. При этом они не забывали считывать следы и расспрашивать немногочисленных встречных крестьян, так что могут уверенно заявить — на всем пути от преследуемых никто не отделился. А потом они нагнали второй отряд. Завязался бой… д’Артаньян описал схватку скупо, но я понимал, что пришлось им жарко. Враги не собирались сдаваться, сражаясь до последнего человека. И все до последнего легли там на дороге. Ни один не бросил оружие и не сдался в плен. Так что и допросить оказалось некого. А маркиза среди мертвецов не оказалось.

Вот такая история… и что прикажете теперь делать? Я вкратце описал наши злоключения, добавив в конце:

— Мы уничтожили обе группы, потеряв при этом изрядно собственных людей, а результата нет! Это позор, господа…

Лейтенанты мрачно хмурили брови. Ответить им было нечего.

И тут опять выдвинулся вперед Люка:

— Патрон, — негромко сказал он, — а вы обратили внимание, что на нашем пленнике одежда, которую шьют исключительно в Испании? Модный фасон. В Париже такого не найти…

Сначала я не сообразил, к чему он клонит. Потом догадался.

— Вы полагаете, что д’Атос прибыл прямиком из Мадрида?

— Это очень вероятно.

— Благодарю, вы весьма наблюдательны, сударь.

Люка почтительно поклонился. Я давно планировал отписать им с братом по деревеньке за многолетнюю верную службу, а теперь окончательно принял решение щедро наградить их обоих… но лишь после того, как это дело закончится.

— Приведите пленника ко мне!

Более не осталось места прежнему дружескому отношению, исчезло и восхищение книжным персонажем, который в реальности являлся совсем иным человеком. А что осталось? Да лишь желание, наконец, выполнить эту миссию. Несмотря на личности, которым придется при этом повредить.

Левый и Правый подтащили Атоса ко мне и поставили его на колени. Взгляд Армана слегка изменился, из саркастического превратился в чуть неуверенный… даже растерянный.

— Вы думаете, я не буду пытать вас, шевалье? — нарочито спокойным голосом поинтересовался я у него.

— Граф д’Атос, — ответил он в этот раз. — Его Величество Филипп IV присвоил мне этот титул за личные заслуги перед государством!

— Испанский король? — пренебрежительно скривившись, сплюнул я на снег. Кажется, Люка был прав, и за всей этой историей стоит большая политика. — Вы продались жалким испанцам? И даже успели заслужить графский титул? Фу! Я был о вас лучшего мнения… шевалье…

Атос вспыхнул, но промолчал. И даже отвернулся. Видно, не желая более общаться со мной. Но у меня в запасе был один фокус, который я не хотел использовать до самого последнего момента. Теперь же, видно, придется поступиться былой… нет, не дружбой — ее между нами никогда и не было, — но тем взаимным уважением, которое все же присутствовало.

Сейчас передо мной стоял враг, а с врагом поступать можно любым доступным способом, если это