По всей стране за последние годы количество больниц сократилось в четыре раза. А ведь есть масса мест, где не осталось не только больниц, но и даже фельдшерских пунктов. Амбулаторные пункты на селе урезали в три раза. По официальным данным, у нас в стране в настоящее время семнадцать с половиной тысяч населенных пунктов, где нет никакой медицины — ни платной, ни бесплатной. Жителям еще одиннадцати тысяч населенных пунктов нужно добираться до врача более двадцати километров. Девятьсот населенных пунктов Минздрав вообще забыл прикрепить к какому-либо медицинскому учреждению. Что за оптимизация такая? Или это модернизация? Вместо того чтобы построить еще одну больницу или еще одну поликлинику (и ни в коем случае не сокращать!), закупают дорогущее оборудование, на котором некому работать. Или оно вообще не работает, потому что слишком нежное для наших условий — не рассчитано на наши перепады напряжения.

В таких крупных городах, как Москва и Петербург, можно найти высококвалифицированного врача (хотя для этого часто нужно приложить немало усилий), есть техника, есть, кому на ней работать. Другой вопрос, сколько это будет стоить. Но в большинстве населенных пунктов России уже действует принцип: кто выживет — тот выживет. Да и в крупных городах нормой является многочасовое ожидание даже для пациента, доставленного на «Скорой». Два часа на кушетке в коридоре — норма, а эти два часа могут сыграть решающую роль для дальнейшей жизни и качества этой жизни. В 2014 году Россия заняла последнее место в международном рейтинге качества медицинской помощи. По мировым стандартам наши медицинские учреждения, в первую очередь больницы, работают ужасающе. Почему после этого никто из высших чиновников от медицины не получил пинком под зад с теплого высокооплачиваемого местечка?

Мне становится смешно, когда кто-то из чиновников начинает говорить про введение единых электронных медицинских карточек, которые в США обязательны и действуют с января 2015 года. Да, иметь все сведения о заболеваниях человека, обо всех проблемах, которые возникали на протяжении жизни, данные геномного секвенирования, лабораторных исследований, УЗИ в одном месте, сведенные в одну карточку, — это здорово. Это может помочь с постановкой правильного диагноза, избежать уже имевших место реакций на какие-то препараты, возможных осложнений из-за сопутствующих заболеваний. Но у нас такие медицинские карточки невозможны в принципе! И по многим причинам. Первая — в ряде мест в России у нас электричество бывает не каждый день. И компьютеры у нас далеко не везде, как и Интернет. Спросите где-нибудь в глубинке про облачное хранилище данных (где должна храниться вся медицинская информация о человеке), на вас посмотрят как на идиота. Кто будет вносить всю эту информацию, если у специалиста на пациента часто отводится всего семь минут времени? Когда ему вносить информацию о пациенте в эту самую единую электронную медицинскую карточку? Сколько времени будет занимать доступ к облачному хранилищу данных? И ведь виснуть будет! И доступа регулярно не будет! У нас же главное — бабки освоить, а что потом система через пень колоду работает, это уже никого не волнует.

Да и как вся информация о пациенте попадет в одно место, если в России в массе случаев пациент обращается к знакомому врачу частным образом? И это нигде не фиксируется. Так лучше обоим. Взять пятьдесят процентов от официальной стоимости услуги в карман для врача выгоднее, чем получить причитающиеся проценты при условии оплаты пациентом услуги через кассу. Ведь это может быть всего тринадцать процентов (а медсестре — семь). Все остальное — чиновникам от медицины. Подумайте: люди, которые реально оказывают вам услугу, получают всего двадцать процентов от того, что вы за нее заплатили!

Так что у нас в стране никаких единых электронных медицинских карточек и облачного хранилища медицинских данных не будет еще много-много лет. Вероятно, никогда. Было бы счастьем восстановление уничтоженных больниц, поликлиник, фельдшерских пунктов, коек, возвращение на работу уволенных медиков, не говоря уже про повышение зарплаты. Например, за счет чиновников и депутатов.

Я регулярно думаю о состоянии нашей медицины. Но что может сделать рядовой врач? И не рядовой? Что может сделать пациент? Похоже, ничего.

Когда я с такими печальными мыслями в очередной раз выходила из операционной, меня поджидал следователь, с которым мы вчера общались в ресторане. Вид у него был просто изможденный.

— Пойдемте чаю попьем, — сказала я.

— Да я ненадолго…

— Я сама никакая. Целый день оперирую. И это после вчерашнего. И вы никакой. Пойдемте. Там поговорим.

Санитарка уже все для меня приготовила и деликатно удалилась. Следователи к нам часто приходят — и с врачами говорят, и с пациентами после того, как те смогут говорить. Пули забирают, которые мы из тел вытаскиваем. Сейчас, конечно, не девяностые годы, но тоже перестрелки случаются. Правда, ножевых больше и ударов чем-то тяжелым по голове больше. Чаще — бытовуха или ограбление.

Следователь выложил передо мной фотографии двух мужчин лет пятидесяти.

— Вы их знаете?

Я внимательно рассмотрела обоих, потом покачала головой. Может, если бы увидела, так сказать, во плоти, то вспомнила бы. Следователь пояснил, что «во плоти» увидеть их уже не удастся, только бренные тела, которые в настоящее время уже находятся по месту работы моего третьего бывшего мужа.

Я удивленно посмотрела на следователя. А я-то тут при чем?

— Их убили сегодня ночью, — сообщил усталый мужчина.

Я так и не понимала, какое я имею отношение к этим убийствам. То есть я предполагала, что меня в них не подозревают, но почему следователь пришел ко мне?

— Их закололи точно так же, как этого вашего… брачного афериста. Орудие убийства опять не найдено. Но, возможно, оно одно и то же. Или очень похожее. После того как ваш третий бывший муж поработает с ними со всеми, с большой вероятностью можно будет сказать, один и тот же человек их убил или нет. Но, похоже, что один и тот же. Хотя после предварительного осмотра выезжавший на место эксперт сказал, что Андрея Елизарова убил один человек, а этих двоих — другой. Разница в росте, хотя способы убийства одинаковые. Может, воспользовались ноу-хау?

— И пику прихватили с места первого преступления? — хмыкнула я.

Следователь пожал плечами и сообщил, что никакая пика для колки льда из ресторана не пропадала. У них вообще нет ничего похожего.

— Если Андрея резали таким же образом месяц назад… — задумчиво произнесла я.

— Я попробую восстановить тот случай. Если возможно, Наталья Николаевна, поговорите с коллегой. Вам, наверное, в частной беседе больше расскажут.

Следователь печально улыбнулся. Я сказала, что выясню все, что смогу, — и я хотела это выяснить!

— А эти двое, которых убили сегодня ночью, как-то были связаны с Андреем?

— Пока не выяснили. Вы случайно…

— Да я его не видела с тех пор, как он от Тони сбежал с деньгами и драгоценностями! Я понятия не имею, с кем он общался.