смешки остальных дали понять, что того слышали если и не все вокруг, то многие. Даже Олди и Сима заулыбались и засмеялись, посылая ему воздушные поцелуйчики, чтоб позлить. От досады и мимолетного отчаяния ему захотелось исчезнуть, пропасть насовсем, словно его никогда тут и не было. Возникший внезапно зелёный свет вместо изрядно поднадоевшего красного оказался очень кстати, чтоб переключить всех от шуточек и подколов на что-то более конструктивное.

В свои 15 лет Умма Липски была весьма смышленой. Ее сильно кучерявые волосы и округленные глаза лепили из нее некий образ девчонки малышки-глупышки, в то время как на самом деле у нее было 2 очень талантливых умных старших братика один хитрее другого. Оба они все время что-то замышляли или придумывали. Если первый Шенон был мастак в плане различных устройств и схем, то второй — мастер комбинаций и замут. Умма получилась подстать им обоим, но по больше части в плане раскрытия заговоров и конспираций, что Шена, что Тоффа. Это она утащила личный «вскрыватель» старшего брата и прикинулась глупой овечкой. Кроме всего прочего, она выкрала из комнаты Шенона и термо-ударный клинок со стены, заменив его какой-то едва похожей поделкой из собственных вещей. Она весьма эффективно следила за Тоффеном и даже умудрилась подслушать его разговор с той невысокой женщиной в серебристом костюме Патруля. Даже встреча брата с неким «Полетом» не прошла мимо нее. Однако при всем при этом она осталась незамеченной даже, когда воспользовалась изначальным планом Тоффена и заскочила в контейнер со строительным камнем, следовавший за ящиком с остальными. Вот чего Умма не учла, так это перегрузки при взлете. Ее очень сильно придавило к зафиксированным полимерной сеткой булыжникам, на которых она лежала, так как свободное пространство достаточно плотно заполненного контейнера не позволило ей ничего кроме вытянутой по швам горизонтальной позы прямо на камнях. Когда же начался разгон, ее вдавило так сильно, что от боли она едва не потеряла сознание. Некоторые булыжники оказались внезапно хрупкими и будто гнилыми внутри. Ее комбинезон измазался в какой-то кисло-пахнущей пасте. Разбудили ее голоса за стенкой. По ним она догадалась, что те, за кем она следовала буквально по пятам, уже выползали или правильнее сказать вылетали наружу, галдя и шумя, как потревоженное стадо. Умма попыталась привстать, но забыв, что лежит плашмя у самой верхней крышки контейнера, стукнулась лбом так, что из глаз брызнули искры. Она вздыхая и охая, потёрла ушибленное место и, поймав себя на том, что ей уж точно прямо сейчас вылезать не стоит, расслабилась и вернулась к своим дальнейшим шагам. Умма прекрасно понимала, что рано или поздно ей надо будет показаться Тоффену, но сделать она это планировала как можно позже, в идеале уже после того, как всех остальных приберут к рукам те самые, кто должен снять всех с корабля. Умма так же понимала, что ее брат будет ни разу не в восторге от ее эффектного появления, но и бросать ее одну он также не захочет, а значит потянет с собой на Эдэмию, как миленький. Вдобавок Умма была отчего-то уверена, что термо-ударный клинок получше будет там, где «вскрыватель» откажется помочь, потому что грубая сила всегда лучше заходит, когда пасуют сложные и инновационные технологии. Знала она и то, что Тоффен никогда своим «вскрывателем», подаренным ему Шеном, по настоящему и не пользовался. А значит его могли ждать сюрпризы, к которым сама девушка была более готова. Воспоминания об этом подняли ей настроение и позволили забыть об ушибе лба на некоторое время.

Попутчики

Во мраке огромной шлюзовой после появившегося внезапно звука приводов сдвигаемой крышки контейнера блеснул луч света, затем еще один и еще. Фигурки в темно-зеленых, лиловых, синих и даже коричневых плотно облегающих комбинезонах выпорхнули во все стороны, как стайка ночных бабочек или светлячков. На вторых походили гораздо больше, так как подобно этим насекомым испускали лучики света впереди себя. Лица их были плотно затянуты капюшонами с прозрачными полимерами поверх лиц и бризерами для дыхания чуть более разряженного воздуха корабля. Такие использовались активно при низком давлении и малой концентрации кислорода. «Ковчег» имел лишь тот воздух, что захватил на Алдабре когда стартовал с грузовой площадки космопорта, поэтому средства для дыхания были жизненно необходимы. Конечно, помочь надолго при полном отсутствии воздуха или в космическом пространстве они не могли, на то были специальные скафандры и силовые экзо-костюмы, но обеспечить выживаемость на грузовом судне — вполне.

Более трех десятков подростков разбились на группки по 5 — 10 человек и разлетелась в разные стороны. Для полетов в невесомости очень пригодились малые форсунки с газом избыточного давления, вмонтированные по бокам наспинных вещевых кейсов. Чудеса акробатики на подобных ускорителях было не показать, но совершать уверенные движения в невесомости в выбранном направлении без наличии опор для отталкивания поблизости — запросто. Со стороны вообще могло показаться, что вся эта стая людей никем и никак не управлялась. Они все просто разбредались кто куда. Однако во всех этих движениях, ну, или почти во всех, был все же некий смысл. Некоторые из фигур сначала вроде как растерявшись, затем внезапно последовали за небольшой группой из 9-и человек, будто передумали и решили быть вместе.

— Гер, ты б не спешил. Нам же ж по пути — услышал низковатый как бы немного с хрипотцой голос у себя в уме тот, кто сам не был ведущим, но следовал за еще одной фигурой размером чуть поменьше.

Фигура в темно-коричневом приостановилась прямо у двери в инженерный коридор. Возле него уже суетился некто поменьше ростом и по комплекции в похожем по цвету комбинезоне. Тот, кого звали Герман, повернулся назад и посмотрел на плывших следом Вервокса и двух его дружков. Чуть позже к ним присоединились Олди и Сима. Герман своих так же позвал к двери. Нара была рядом одной из первых и взяла его за плечо. Герман поймал на себе ее взгляд с улыбкой через прозрачный гибкий полимер, закрывавший лицо и голову с небольшим блоком темно-матового серого бризера на уровне рта. Он так же улыбнулся ей и привлек с себе, чтоб обнять. Девушка в своем светло-лиловом комбинезоне буквально повисла на нем, обхватив шею руками и смешно поцеловав через полимер.

Герман полюбил Нару сразу, как только повстречал. Хотя тогда у него уже были серьезные отношения с Олдитой. Ему с ней было тяжело, потому что она