Кортни еще минут тридцать успокаивает бунт, пытается объяснить, поддержать, пока я мысленно умоляю Итана взглянуть на меня хотя бы раз. Мне так нужен его взгляд. Хотя бы мимолетный. Но нет. Он молча слушает сестру, и кажется даже не присутствует здесь со всеми.  На его лице полное отсутствие. 

Я пытаюсь перехватить его после собрания, но он испаряется. Исчезает, как и не было. 

Весь следующий день мы выписываем премии, прощаемся с работниками, которые больше не обвиняют нас в открытую, но молча и как будто совсем чужие принимают чек и уходят. 

К вечеру мы попрощались со всеми, кроме Итана. Он так и не явился. 

- Может отвезешь ему чек домой? 

Предлагает Кортни, протягивая мне бумажку с неутешительной суммой.

- Да, давай, - киваю и забираю выплату.

Я просто не могу не использовать этот шанс. Последний, потому что завтра у нас самолет до ЛА. Рождество мы будем встречать дома. 

Приехав по адресу, я несколько раз стучу в знакомую дверь, за которой провела самые счастливые моменты моей жизни. Тишина за ней неприятно режет что-то внутри. Где он? Почему не дома? 

Мысли как тот рой мошкары летом, атакуют и жалят, подбрасывая разные варианты того, как Итан мог мне отомстить, но я их упорно отгоняю.  Он не из таких. Не смог бы так поступить. За тот короткий срок, что мы знакомы, я успела понять, что из себя представляет мой Санта. Он добрый, щедрый, немного пошлый и развратный, но не настолько, чтобы засунуть свой член в первую попавшуюся девку, чтобы отомстить. Наверное, ему просто нужно время, которого у меня, к сожалению, нет.

Не дождавшись ответа, я вырываю из блокнота лист бумаги, на котором пишу время отлета и ставлю в известность о том, что оченъ хотела бы его увидеть на прощание. Других слов не нахожу, хотя в голове их целая куча.

Вкладываю в лист чек и просовываю под дверь. 

Постояв еще пару секунд, с тяжелым сердцем возвращаюсь домой. 

Складывать вещи невыносимо. Это словно закрывать часть жизни в прошлом. С каждой положенной в чемодан вещью, чувство осознания того, что я не хочу отсюда уезжать только усиливается. Снег за окном падает крупными хлопьями, играя в свете разноцветных фонарей на доме напротив. Народ готовится к празднику, а я впервые в жизни хочу оттянуть его. Не встречать Рождество в таком состоянии. Ведь это праздник счастья, любви и надежды на лучшее, а у меня ничего из этого почти не осталось. 

Уснуть ночью не удается. То и дело проверяя телефон на входящие смс, я убиваю батарею. В аэропорт мы проезжаем за два часа. 

- Ты как?  - сестра кладет мне руку на плечо и протягивает стаканчик кофе, купленный в автомате, пока мы ждем открытие регистрации на рейс. 

- Не очень, - признаюсь делая глоток любимого ирландского виски с шоколадом, - он так и не ответил. Корт, неужели он смог вот так легко отвернуться от меня? 

- Не знаю, Джес. Возможно для него это значило больше, чем для тебя.

- Нет, нет, ты ошибаешься! - переубеждаю её, точно зная, что это неправда. Итан стал мне очень дорог, - Я знаешь что поняла? Что совсем не хочу домой. Хочу остаться здесь, в кромешном снегу и морозе. Если бы только Итан дал мне понять, что ему это тоже нужно, я бы не уехала. 

- Ты уверена в этом? – знакомый хриплый голос бьет ударной волной, совершая в моем теле эмоциональный коллапс.

Вскидываю глаза и утыкаюсь взглядом в того, кого искала целых двое суток. Вскакивают, едва не проливая кофе и не могу заставить себя хотя бы на секунду не смотреть в любимые глаза. 

- Да, уверена, - сердце оживает и рвется наружу при виде любимого.

- Тогда думаю нам будет за что побороться с твоим отцом, - Итан улыбается, немного не так как обычно, но улыбается. Господи, значит не все еще потеряно.

- Что? О чем ты?

Только сейчас замечаю на мужском плече дорожную сумку, а в руках паспорт с билетом.

- Как думаешь, твой отец сможет расширить ассортимент производимых сладостей до скажем… капкейков? Потому что я собираюсь накормить его ими до отвала и заставить оставить завод для изготовления новых десертов.

Итан

Джессика бросается на меня с объятиями, а я уронив сумку на пол, ловлю её и глубоко целую. Какое ж это кайф снова держать мороженку в своих руках.

Обижаться не в моей природе, тем более я отчасти понимаю причину недосказанности. У нас было всего три недели, и чтобы не тратить их на ссоры и разборки по поводу завода, моя сладкая предпочла надеяться на лучшее.

Я услышал все, что хотел, когда она только что призналась Кортни в том, что готова остаться здесь со мной. Теперь у меня точно есть за что побороться с мистером Биг Боссом Хейглом старшим.

— Ты простил меня? — лепечет Джес, заглядывая мне в глаза и несмело кусая губы.

— Разве на тебя можно долго злиться, мороженка?

— Нет, нельзя!

— Вот именно. Правда, отрабатывать придется оплошность…

Прищурившийся игривый взгляд больших глаз скользит вдоль моих скул и останавливается на губах.

— Ммм, я найду чем порадовать господина Гулливера.

— Кого? — не сразу догоняю о чем она, а потом провожу мысленные ассоциации и ухмыляюсь. — Мне нравится это прозвище.

— Да что ты?

— Конечно, льстит моему и так немалому самолюбию.

Джес звонко смеется, а я в который раз за последние сутки осознаю, что не смог бы от нее отказаться. Последние несколько часов провел за тем, что пытался разработать новую продукцию для ее отца. Очень не хотелось бы, чтобы люди остались без работы. Тогда город просто загнется, и все разъедутся в поисках заработков.

В самолете мне удается немного поспать после почти суток бодрствования. Джес тоже дремлет, как и половина пассажиров. Обвожу ее лицо взглядом, медленно очерчивая пухлые губы, подрагивающие веки, спускаюсь в декольте, и чувствую как верный друг выпрямляется , стоит увидеть округлости груди малышки. Она спокойно спит, а у меня уже фантазия пошла в разгул, потому что я реально соскучился и почти двое суток без нее вымотали морально.

Будить спящих конечно плохо, но думаю, она поймет меня. Целую сладких губы, раскрываю их языком. Под сонное бормотание мороженки опускаю ладонь на ее грудь и слегка сжимаю:

— Просыпайся, Джес. Я хочу ескимо!

Открыв один глаз, малышка скептически осматривает сначала меня, потом поворачивается на сестру.

— Уверен, что прямо сейчас?

Шепчет ошарашенно.

— Еще как!

И не распыляясь больше на объяснения, встаю и тяну ее за руку к туалетной кабинке. Будет немного тесно, но мы потерпим.