– Что там, лейтенант? – машинально спросил Алексей, поправляя китель. Хотя уже и так прекрасно знал, что случилось.

– Радиограмма из штаба флота – объявлена готовность № 1.

– Который час?.. – Алексей машинально глянул на светящиеся стрелки своих «командирских».

– Ноль-одна восемнадцать. Радиограмма передана в час пятнадцать.

– Понял. – Алексей надел ремень с кобурой, поправил китель, взял фуражку. – Дежурного ко мне.

– Есть!

– Дежурный, лейтенант Конякин по вашему приказанию…

– Боевая тревога, построить личный состав в центральном коридоре.

– Есть!

Послышался ревун боевой тревоги, а вслед за ним включилась радиотрансляция: «Личному составу собраться в центральном коридоре батареи». Алексей вышел к своим артиллеристам, он был краток.

– Товарищи, командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Октябрьским передан приказ – занять боевую готовность № 1! Возможно вооруженное нападение. Командирам подразделений, старшинам и матросам занять свои места по боевому расписанию. Усилить караулы, вскрыть ружкомнату и выдать каждому матросу по два боекомплекта. Назначить усиленную маневренную группу на грузовике для противодесантной и противодиверсионной обороны объекта. Начсоставу батареи – собраться в Центральном посту управления стрельбой. Р-разойдись!

В марте 1941 года батарею инспектировала комиссия Штаба Черноморского флота. Тогда артиллеристы показали отличную выучку – по боевой тревоге подготовились к бою за восемь с половиной минут вместо десяти минут по нормативам 1938 года. Но в этот раз моряки бронебашенной батареи перекрыли и это очень короткое время.

Топот ног гулко раздавался по коридорам-потернам бронебашенной батареи. По скоб-трапам поднимались на командно-дальномерные посты боевые расчеты. В стальной тесноте орудийных башен раздавались отрывистые команды канониров, проверялись механизмы гигантских двенадцатидюймовых пушек. Глухо хлопали массивные герметичные двери, щелкая кремальерными затворами. «Сухопутный линкор» готовился к обороне.

* * *

Алексей по центральному коридору направился в помещение Центрального поста управления стрельбой. Здесь уже собрались офицеры-артиллеристы во главе с помощником комбата Никульшиным.

Это был «мозг» всей батареи – здесь размещался электромеханический прибор управления артиллерийской стрельбой, он выдавал расчеты для наведения орудий. Именно сюда поступали данные с двух командно-дальномерных постов, которые бронированными крейсерскими рубками возвышались над скальным массивом батареи. В отдельной комнате с герметичной дверью находился электронный счетно-решающий блок – с его помощью можно было рассчитывать данные для открытия огня из обеих башен гораздо более точно и быстрее. Клавиши набора данных и панель индикатора электронного блока была выведена на пульт командира батареи. Рядом располагался коммутационный щит связи с массивными телефонными трубками и переключателями.

На планшете отмечены рубежи открытия огня 35-й батареи. Дальность стрельбы орудий позволяла держать под огнем на юге до Симеиза и Байдарских ворот. А с использованием активно-реактивных подкалиберных дальнобойных снарядов – простреливать и Северную сторону до Бахчисарая и даже дальше.

Командир батареи снял с крепления массивную трубку внутренней связи.

– Центральная телефонная станция? Это Центральный пост. Говорит комбат, свяжите меня с командиром роты охраны.

– Есть. – В трубке раздались щелчки коммутации.

– Командир роты охраны на связи.

– Лейтенант, приказываю личному составу роты занять оборонительные позиции.

– Есть, товарищ комбат!

Линия обороны сухопутных подступов к 35-й батарее состояла из пяти долговременных огневых точек. Каждый железобетонный ДОТ был рассчитан на три станковых пулемета «Максим». Стены и перекрытия толщиной в полметра защищали даже от снарядов среднего калибра орудий, поставленных на прямую наводку. Огневые точки были замаскированы, а между ними Алексей приказал прорыть ходы сообщения и окопы полного профиля, оборудовать стрелковые ячейки и дополнительные ДЗОТы для размещения стрелков с ручными пулеметами. Перед оборонительной линией подготовлено место и для проволочных заграждений. Не зря все же «гонял» моряков из роты охраны командир батареи и не зря заставлял учиться окапываться! Вот его занудство теперь обернулось тем, что наземные позиции были оборудованы просто идеально. Только минных полей не хватало. Но и это – не за горами.

– Товарищи офицеры, обстановка серьезная. Вполне вероятно, что в самое ближайшее время мы столкнемся с обстоятельствами и задачами, которые не отрабатывались на многочисленных учениях Черноморского флота, – обратился Алексей к подчиненным. – Пока что подготовьте расчеты для стрельбы по наземным целям со стороны Крымского полуострова. За работу, товарищи!

– Есть.

В загерметизированном помещении Центрального поста резко прозвучал сигнал вызова. Алексей взял телефонную трубку и щелкнул тумблером.

– Центральный на связи.

– Товарищ командир батареи, докладывают зенитчики, они слышат гул моторов за облаками на большой высоте. Какие будут ваши приказания?..

– Пусть держат связь с постами ВНОС и штабом ПВО флота. В случае атаки позиций батареи – зенитный огонь открывать на поражение!

– Есть держать связь с постами Воздушного наблюдения, оповещения и связи и со штабом противовоздушной обороны флота.

Алексей взглянул на морской хронометр на стене – 3 часа 15 минут. Тут же пришел доклад от зенитчиков батареи 85-миллиметровых пушек.

– Слышим приближающийся гул самолетов, над городом видны сполохи зенитного огня.

– В случае приближения самолетов противника – открывать огонь на поражение! – жестко ответил Алексей.

* * *

В предвоенный период вылеты немецких самолетов-разведчиков существенно усилились, но сбивать нарушителей воздушного пространства СССР советским летчикам-истребителям и зенитчикам строжайше воспрещалось – вплоть до трибунала. Формулировка и мотивация такого приказа была весьма расплывчатой – «чтобы не провоцировать». Это к слову о том, что даже в сталинском СССР с его жесткой системой подчинения строгой функциональности существовали абсурдные приказы.

Посты воздушного наблюдения Черноморского флота засекли приближение большой группы неизвестных самолетов еще в 3 часа 7 минут. Начальник ПВО флота полковник Жилин позвонил дежурному по штабу капитану второго ранга Рыбалко. Дежурный связался с командующим флотом вице-адмиралом Октябрьским. После недолгих препирательств комфлота приказал действовать по инструкции. Это означало – «добро» на открытие огня по неизвестным самолетам. Дежурный по штабу Рыбалко, начальник ПВО Жилин и начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев наконец-то приняли решение. Заградительный зенитный огонь был открыт.

Многие связывают подобную волокиту с нерешительностью командного состава флота. Но ведь и адмиралов можно понять – психологически тяжело отдать приказ на реальное открытие огня. Ведь тем самым признается сам факт вооруженной агрессии. Отдавать такие приказы легко только лишь в агитационных фильмах, когда «малой кровью и на чужой территории». А вот в жизни выходит все иначе.