как в старину вы нам певали,

Песню запойте для нас, милые Музы!

1972?

Балканские песни

Эти стихи навеяны чтением народных песен сербов, болгар и румын. В их поэзии я нахожу много общего. «Подражание» не кажется мне словом более зазорным, чем «учение» или, как чаще говорят в наше время, «учеба».

Песня о кузнеце

Подъезжает солдат:

– Ты подкуй-ка мне, брат,

вороного! —

А кузнец бьет-бьет,

он солдату кует

подкову.

Подъезжает на рысях

эскадрон: – Так и сяк,

ты подкуй нам коней

толково. —

А кузнец бьет-бьет,

эскадрону кует

подковы.

Подъезжает целый полк:

– Ты в работе знаешь толк,

не сыскать кузнеца

такого! —

А кузнец бьет-бьет,

и полку он кует

подковы.

И в пыли, как в дыму,

войско целое к нему:

– Ты подкуй нам коней

по-свойски! —

А кузнец бьет-бьет,

он подковы кует

для войска…

Ускакал солдат,

ускакал отряд,

скрылся полк за холмом,

скрылось войско за полком…

а кузнец бьет-бьет,

а кузнец бьет-бьет,

бьет-бьет,

бьет.

Октябрь 1970

Прощание юнака

Ты скажи, в стране какой,

в дальнем городе каком

мне куют за упокой

сталь-винтовку со штыком?

Грянет выстрел. Упаду,

пулей быстрою убит.

Каркнет ворон на дубу

и в глаза мне поглядит.

В этот час у нас в дому

мать уронит свой кувшин

и промолвит: – Ах, мой сын! —

И промолвит: – Ах, мой сын!..

Если в город Банья Лука

ты приедешь как-нибудь,

остановишься у бука

сапоги переобуть,

Ты пройди сперва базаром,

выпей доброго вина,

а потом в домишке старом

мать увидишь у окна.

Ты взгляни ей в очи прямо,

так, как ворон мне глядит.

Пусть не знает моя мама,

что я пулею убит.

Ты скажи, что бабу-ведьму

мне случилось полюбить.

Ты скажи, что баба-ведьма

мать заставила забыть.

Мать уронит свой кувшин,

мать уронит свой кувшин.

И промолвит: – Ах, мой сын! —

И промолвит: – Ах, мой сын!..

1971

Песня о построении кладенца

Надо выкопать колодец,

надо выкопать его.

Пусть живет в колодце жаба —

неземное существо.

Будет, будет эта жаба

Петь в колодце по ночам.

Будет месяц литься слабо

к золотым ее очам.

И увидит эта жаба

наверху одну звезду.

И уронит эта жаба

серебристую слезу.

И придет к колодцу странник,

и опустит он бадью.

И со дна слезу достанет

серебристую твою.

И отыщет странник место

на горе в густом лесу.

И построит целый город

на одну твою слезу.

В этом городе во храме

засияет семь лампад.

Грянет колокол утрами

и в дробинку и в раскат.

Семь невест придут к колодцу.

Бросят в воду семь колец,

чтобы семь веков не падал

семивратный Кладенец.

10 декабря 1970

Песня о походе

А<натолию> Я<кобсону>

Как в поход собирался Вук,

говорил ему старый друг,

старый друг воевода Ми́лош:

– Чем могу помочь тебе, Вук,

если руки не держат лук

и копье мое преломилось?

Я гляжу как сквозь тусклый лед

и не бью уже птицу влет,

не валю на скаку зверя.

Зажирел мой конь от овса.

И ни в сына, и ни в отца,

и ни в чох, ни в сон я не верю.

И ответствовал Вук: – Ну что ж!

Если ты для битвы негож

и не веришь в святого духа,

я и сам воевать могу.

– Чем же я тебе помогу? —

Снова Милош спросил у Вука.

– А помочь мне? Можешь помочь.

У меня остается дочь

и младенец о третьем годе.

Если долго я не приду,

посылай моим чадам еду, —

отвечает Вук воеводе.

– Да и матушку не забудь.

Навести ее как-нибудь,

соболезнуй ее заботе.

А когда истекут ее дни,

по обряду похорони, —

отвечает Вук воеводе.

– И еще мне в чем помоги:

если злую молву враги

обо мне распустят в народе,

ты не верь той молве ни в чем,

как не веришь ни в чох, ни в сон, —

отвечает Вук воеводе.

И садится Вук на коня

и в поход отъезжает шагом.

10 июня 1971

Песнь о друзьях Милоша

Когда старый Милош слеп,

Кто ему вино и хлеб

Приносил

По мере сил?

Не соседские князья,

А старинные друзья —

Те, кого и не просил.

– Моря не видать с горы.

Утром не видать зари,

В полдень солнца нет!

– Нам не скоро уплывать.

Можно ночью пировать! —

Те ему в ответ.

– Иль тебе не сладок мед,

Иль не слышишь, как поет

Дева у ручья?

Иль не дышит ветром сад

И с тобою не сидят

Верные друзья?

Мы нальем тебе вина.

И давай-ка, старина,

Вспомним о былом!

Отдых дай своим мечам,

Отдых дай своим очам!..

Пировали по ночам.

Пели за столом.

1973

* * *

Л<идии> Ч<уковской>

Полночь под Иван-Купала.

Фронта дальние костры.

Очень рано рассветало.

В хате жили две сестры.

Младшая была красотка,

С ней бы было веселей,

Старшая глядела кротко,

Оттого была милей.

Диким клевером и мятой

Пахнул сонный сеновал.

На траве, еще не мятой,

Я ее поцеловал.

И потом глядел счастливый,

Как светлели небеса,

Рядом с этой, некрасивой, —

Только губы и глаза…

Только слово: «До свиданья!» —

С легкой грустью произнес.

И короткое рыданье

С легкой грустью перенес.

И пошел, куда не зная,

С автоматом у плеча,

«Белоруссия родная!..» —

Громким голосом крича.

12 июня 1973

* * *

А<натолию> Я<кобсону>

…И тогда узнаешь вдруг,

Как звучит родное слово.

Ведь оно не смысл и звук,

А уто́к пережитого,

Колыбельная основа

Наших радостей и мук.

30 августа 1973

Скоморошина

Поводырь ведет слепого,

Любопытного такого.

– Что там, что там, поводырь?

– Это город Алатырь.

– Почему ж не слышен город?

– В этом городе был голод.

А потом повальный мор.

Целый город перемер.

Идут лесом и болотом.

А незрячий: – Что там, что там?

Надоел поводырю.

– Что молчишь, горбатый?

– Зрю.

– Что там?

– Девка молодая.

– Каковая?

– Таковая:

Губошлеписта, толста.

– Сколько лет-то ей?

– С полста.

– Ах ты, зрячий, сын собачий!..

Что там, что там пахнет клячей?

– Ехал с ярмарки цыган,

Дурака с собой тягал.

Под ракитой опростался,

А дурак со мной остался…

Так бредут слепой с горбатым.

За леса свалился день.

И под месяцем рогатым:

– Что там, что там? – Вор?