— Вы на пять лет моложе меня, — дрожащим голосом повторила она. Она испытывала боль от этого открытия, не понимала почему, но сейчас было не время об этом думать. — И это неправильно, — уже не в первый раз повторила она.

— Возьми свои слова назад, — тяжело дыша, проговорил Михаил. — Я не потерплю, чтобы мне говорили такие вещи.

Кэт сглотнула, колени ослабели. Да и кто бы на ее месте не испугался?

— Ладно, беру назад свои слова, — уступила она. — Я не хотела вас оскорбить. Я была просто… шокирована.

— Я никогда не стану ничьим мальчиком для развлечений! — раздельно и четко произнес Михаил.

«Скорее всего, так и есть», — подумала Кэт, ведь ничего мальчишеского в его шести футах пяти дюймах не было.

От потрясения ноги у нее подогнулись, и она села на диван.

— Все нормально, я беру свои слова назад, тем более что и не могу быть хищницей, — через силу произнесла она.

— Не можешь? — Михаил успокоился так же быстро, как и пришел в ярость.

Силы почти полностью покинули Кэт. Ее голова с каштановыми прядями поникла, как сломанный цветок. Михаил почувствовал свою вину: он не думал ее пугать, но его слова вызвали в нем чуть ли не слепую ярость. Его отец часто давал волю своему гневу, и Михаил не хотел думать, что в этом он похож на своего отца. Он привык держать свои чувства под контролем. Более того, он даже гордился своим умением сохранять самообладание в любых ситуациях и в любом настроении.

Кэт же всю трясло. Она не могла припомнить, когда находилась в таком смятении, как сейчас. И она не понимала себя.

«Тридцать лет, ему всего тридцать лет», — твердила Кэт про себя. Пять лет разницы между мужчиной и женщиной: так мало и… так много. И ее влечет к нему! Она потрясала головой и даже зажмурилась. Нет, невозможно, это происходит не с ней!

— Почему нет? — спросил Михаил, в который раз изумляясь тому влечению, которое он испытывал к этой странной англичанке.

— Хищницы — опытные женщина, а я… я — нет, — слабым голосом произнесла Кэт, понимая: это звучит, по меньшей мере, странно. Хотя бы принимая во внимание ее возраст.

Кэт знала: чтобы у ее сестер было более-менее нормальное детство, ей нужно вести жизнь, отличную от жизни Одетт, у которой было слишком много мужчин. Да и десять лет назад ей все представлялось в другом свете. Кэт казалось тогда, что однажды она встретит мужчину, который поймет ее, и она будет счастлива. Только года шли, а этот мужчина ей до сих пор не встретился…

Его черные брови нахмурились, он буркнул:

— Не понимаю.

Кэт горько рассмеялась и подняла на Михаила изумрудные глаза.

— Я все еще девственница, — прямо заявила она. — Надеюсь, узнать об этом вам будет более чем странно.

Насколько Кэт могла судить, Михаил сначала даже не понял, что она только что сказала. Разумеется, это было невероятно. Нет, в такое просто невозможно поверить! Сам Михаил уже и забыл, когда потерял невинность. А женщин, с которыми он имел дело, невинными тоже было нельзя назвать.

Да и сама Кэт была шокирована своей откровенностью — она и думать не думала, чтобы посвящать Михаила в такие интимные подробности своей жизни.

Сидя среди ошеломляющей роскоши личного самолета Михаила, Кэт притворилась, будто читает журнал. Они направлялись на Кипр, где была пришвартована его яхта «Ястреб».

Они поднялись на борт в полдень, и с тех пор Михаил работал почти без отдыха. Если Михаил не говорил по телефону, он либо сидел за своим лэптопом, либо наговаривал текст документов сотруднице, которая поднялась с ними на борт самолета.

Кэт была рада этой передышке. Она все еще содрогалась от своего поведения предыдущим вечером. Почему, ну почему она объявила ему о своей девственности? Ведь это Михаила совершенно не касалось, тем более что она не собиралась ложиться к нему в постель! Даже доживи Кэт до ста лет, ей ни за что не забыть то ошеломленное, даже смущенное выражение, которое появилось на его лице. В ужасе от того, что она сказала, Кэт пробормотала «спокойной ночи» и поспешила укрыться в своей спальне.

Девственница? В тридцать пять лет?

Михаил все еще переваривал эту информацию. «Впрочем, тогда это многое объясняет, — признал он. — Например, странности в ее поведении».

Неудивительно, что Кэт была сама не своя, когда они впервые встретились в ее доме. Неудивительно, почему Кэт постоянно твердила: она не собирается спать с ним. Он недоумевал: как такое могло быть, чтобы красивая, чувственная женщина жила столько лет как монахиня, отказывая себе в физическом удовольствии? Его подозрение, что Кэт только играла в недотрогу, как многие предшественницы до нее, пытаясь сильнее разжечь его желание, сразу же умерло. Но самым обескураживающим для Михаила открытием стало его желание, которое только возросло. Объяснялось ли это тем, что Кэт никогда не была близка с другим мужчиной? Необычностью ситуации?

На этот вопрос Михаил пока не мог ответить. Он то и дело бросал на нее взгляд, любуясь ее лицом в обрамлении рыжеватых волос, ее длинными ногами, круглыми коленями. Ее напряжение было почти осязаемым. Он снова почувствовал, как при одном взгляде на нее в нем разгорается желание. Да, сейчас она была с ним, и это хорошо.

Отодвинув от себя лэптоп, он отпустил свою помощницу выполнять его поручение.

Кэт украдкой бросила на Михаила взгляд, уступая своему желанию смотреть на него всякий раз, когда он оказывался поблизости. Она видела, что он занят, но не могла избавиться от мыслей: думает ли он о ней и что думает?

Она презирала себя за это, но мысли об этом выкинуть из головы не могла. «Мне вовсе не нужно его внимание, — убеждала она себя. — К чему мне его интерес?» По какой-то неведомой причине он находит ее неотразимой и привлекательной, и отчего-то ей было это приятно. «Неужели я настолько тщеславна? — печально подумала Кэт. — И эта радость, что я с ним… Откуда она берет свои корни?»

Об этом впору было начать тревожиться.

— Не хочешь что-нибудь выпить? — вдруг спросил Михаил.

— Воду, только воду, пожалуйста, — ответила Кэт, чувствуя, как пересохло ее горло.

Она набралась смелости и взглянула в неправдоподобно черные, сверкающие глаза Михаила. Алкоголь ей ни в коем случае пить нельзя — у нее и так по непонятной причине кружится голова. «Какие же у него все-таки поразительные глаза», — подумала Кэт и почувствовала, как при этой мысли краска заливает ей щеки.

Михаил нажал на кнопку, и в салоне появился бортпроводник с водой. Легко и грациозно, как дикая крупная кошка, Михаил вскочил на ноги и смотрел на Кэт, пока она пила воду. Ее рука слегка дрожала.

«Она может сопротивляться сколько ей угодно, — с триумфом думал Михаил, — но я привлекаю ее так же, как и она меня.

Протянув руку, взял у нее стакан и поставил рядом. Потянув Кэт за руку, он заставил ее встать. Она подняла глаза на его худое лицо.