Как учили, берусь за противоположные лямки и разворачиваюсь лицом по сносу: земля медленно уходит под ноги, меня несет по ветру к центру летного поля — так и нужно, так рассчитано, я должен приземлиться туда, где ожидают дежурная машина и санитарка с врачом.

Это действительно прекрасно, романтично, сказочно красиво и приятно — висеть на стропах парашюта и опускаться к земле, обозревая все вокруг. Как в песне поется: «Мне сверху видно все, ты так и знай…»

Жаль, что так быстро проходит время нахождения в воздухе, парашют все ниже и ниже несет меня к быстро приближающейся земле. Готовлюсь к приземлению — проверяю, правильно ли иду по сносу, чтобы не получить бокового удара, подгибаю в коленях ноги, чтобы приземление получилось мягким. Касаясь земли, я не смог удержаться на ногах, да это и необязательно. Падаю и одновременно подбираю стропы, гася купол парашюта, чтобы он не тащил меня по земле. Итак, первый прыжок совершен!

1936 год стал определяющим годом дальнейшего обучения и шагом вперед к спортивной авиации, к полетам на учебном самолете. Продолжая учебу на втором курсе института, я вновь попытался поступить в самолетную группу: прохожу медицинскую комиссию — годен без ограничения, дрожу перед мандатной комиссией и радуюсь, радуюсь, что зачислен! На этот раз председатель комиссии начальник аэроклуба Климов без всяких сомнений сказал свое твердое слово: «Принят!» Вероятно, немалую роль сыграли комсомольская рекомендация, настойчивое обучение в планерном кружке и характеристика, которая была дана инструктором Ниной Дмитриевной, ведь на протяжении двух лет я верой и правдой старался быть примерным учеником планерной группы, терпеливо и добросовестно посещал занятия, прилежно выполнял задания по практическому обучению на планере.

И вот — ежедневные занятия зимними вечерами в классе по теоретическим дисциплинам в группе моторных полетов. Здесь наша летная группа предстала в новом составе: Володя Коротков, с которым я учился в семилетке, Александр Лобанов и Иван Игнатов, Степан Комлев и Матвей Хмельницкий, Валентина Молодцова, Аня Чекунова и Вера Аладьева, и вновь я был назначен старшиной группы.

Мы познакомились с инструкторами. Обучать нас должны были летчики-инструктора Александр Чигирин и Иван Ипатов, заместитель начальника аэроклуба по летной подготовке Виталий Скорб.

Теоретическая подготовка началась с изучения материальной части мотора М-11 и самолета У-2, теории полета, аэродинамики, наставления по полетам и ряда других дисциплин.

В первую очередь нас всех интересовал самолет, на котором предстояло летать, и нас с ним познакомил инструктор Александр Чигирин. Самолет У-2 конструкции Н. Н. Поликарпова, созданный в 1928 году, стал единственной учебной машиной первоначального обучения в летных школах и аэроклубах Осоавиахима. Это был биплан деревянной конструкции с полотняной обшивкой, с крейсерской скоростью 100–120 км/час. Посадочная скорость, которая имеет большое значение при эксплуатации самолета неопытным летчиком, составляла 60–70 км/час. Самолет был надежный, легкий и послушный в управлении, совершал взлет и посадку на самых малых аэродромах и даже на неподготовленных площадках. Вот на таком самолете нам предстояло обучаться полетам.

Александр Чигирин знакомился с каждым из нас, затем готовил к практическим полетам — требовал доскональных знаний материальной части самолета, его кабины: рычагов управления, приборной доски и расположенных на ней приборов, показаний приборов контроля работы мотора и навигационно-пилотажного оборудования. На классной доске он рисовал разбивку старта: посадочные знаки, взлетную и посадочную полосы, линии предварительного и исполнительного старта, стоянок самолетов, ограничители и направляющие из флажков, а затем, вооружившись моделью самолета, рассказывал порядок взлета, построения «коробочки», заход и расчет на посадку, технику ее выполнения, особые случаи в полете.

Инструктор обращал наше внимание на то, чтобы все элементы полета были понятны и уяснены на земле, что в воздухе для доработки вопросов времени не будет. Каждый инструктор-летчик стремился как можно яснее изложить свои знания и передать их молодым парням и девушкам, которые готовились подняться в небо. Для этого потребовалось несколько зимних месяцев.

Пришла весна тридцать седьмого года. Зачеты по всем дисциплинам остались позади. Ранним утром мы впервые на автомашине выехали на аэродром Мачулищи, где находилась база аэроклуба. Ровное, уже покрытое зеленой травой летное поле, стоянки самолетов У-2. В небе гудят моторы. Это облет машин и тренировочные полеты инструкторского состава.

Наша летная группа изучает, аэродром: составляет кроки аэродрома, разбивку старта и господствующие направления ветров, подходы к аэродрому и препятствия вокруг него. Затем пришли на стоянку, знакомимся с самолетом, садимся в кабину и изучаем приборную доску, рычаги управления и запуск мотора. Все для нас представляет интерес, мы очень внимательны и наблюдательны.

В следующий приезд мы приступили к ознакомительным полетам по кругу и в зону. Подошел и мой черед лететь. Самолет стоит на линии предварительного старта, мотор не выключается. Инструктор сидит в передней кабине самолета, как только освободилась кабина от предыдущего учлета, а это был радостный и улыбающийся Володя Коротков, я стараюсь побыстрее и аккуратнее занять свое место в задней кабине, пристегиваюсь ремнями и докладываю о готовности к полету. Между мной и инструктором есть переговорное устройство (СПУ): мне положено только принимать, а инструктору вести передачу — передавать команды, делать замечания, исправлять ошибки, ставить вводные и вести весь разговор с учлетом, который вызывается необходимостью в процессе полета.

Впоследствии мы поняли, что чем меньше инструктор ведет разговоров и делает замечаний, тем лучше. Значит, полет проходит нормально и можно рассчитывать на хорошую оценку. Однако за время обучения учлет (так нас именовали) может наслушаться по СПУ всего: спокойных и справедливых замечаний, добрых советов, необходимых указаний и даже того, чего здесь не напишешь. Все зависело от самого учлета, насколько удачно он совершит полет, и от настроения инструктора.

Ожидая взлета, инструктор отдавал какие-то распоряжения механику. Мне пришлось немножко поволноваться — хотя это был не первый мой полет, но сейчас я был в качестве учлета и на меня возлагались определенные обязанности. От того, как удачно они будут выполнены, зависел мой успех.

И вот инструктор двигает вперед сектор газа, стартер поднял белый флажок — взлет разрешен, обороты мотора увеличиваются до максимальных, самолет пошел на взлет, разбегаясь по полосе. Невольно почувствовал взгляд инструктора, обратив внимание на контрольное зеркало, укрепленное справа на стойке крыла. Александр Чигирин, глядя в это зеркало, наблюдал за моим поведением, определял мое состояние, изучал меня в воздухе как будущего пилота.

В иной раз он мне скажет: «На взлете близко смотришь на землю, нужно бросать взгляд вперед, метров на тридцать от самолета» или «На развороте держи «шарик» в центре» — это означало, что нужно координировать движения ручки управления и ножных педалей, задавая отклонение руля поворота и элеронов.