Но будь она проклята, если выбежит из комнаты. Ведь этого он и добивался!

Мистер Маккаррен, конечно, не имел представления о том, что ей некуда больше идти, не предполагал, что в эту минуту она ни о чем не может думать, кроме как о его чувственно прекрасном поцелуе.

Однако леди Первилл предпочла бы, чтобы он не целовал ее. Теперь она будет вынуждена день за днем сидеть в этом кабинете, зная, как великолепен этот мужчина. Какая восхитительная теплота и сила чувствовалась в его руках.

Проклятие!

Не находя себе места, она спустилась по ступеням на заполненные людьми дорожки, окружавшие Уайтхолл. «Направление расследования»! Какого черта она сказала ему это? Чтобы задеть его за живое… как это удалось сделать ему. Единственное, что затрудняло осуществление ее маленькой мести, – это отсутствие новых материалов для расследования.

Идиотка!

Карета Фелисити должна заехать за ней не раньше четырех часов, и Джульет было бы разумнее вернуться под защиту надежных стен министерства, но она не могла заставить себя это сделать. Леди Первилл предпочла бы умереть от руки разбойника, чем признаться этому поразительно высокомерному Шеймусу Маккаррену в том, что у нее нет никакого «направления расследования».

«Иди же, Джульет! Ты умная девочка», – подбадривала она себя.

Она могла пойти в любое место в Лондоне. Но куда?

Несколько минут она задумчиво смотрела на нависшее над головой зимнее небо, затем подозвала наемный экипаж.

– «Лондон геральд», пожалуйста, – сказала она кучеру, помогавшему ей перешагнуть через кучку дымившегося конского навоза и сесть в черную наемную карету.

Внутри было заметно, что карета стара и изношена, но, к счастью, в ней было чисто. Пока экипаж трясся по булыжным мостовым Лондона, Джульет сидела, откинувшись на спинку сиденья. У нее оказалось достаточно времени для размышлений.

Этот сигнал «Э» появлялся в определенных изданиях в определенные недели. Следовательно, если бы она смогла выявить последний сигнал, то можно было бы рассчитывать, что Фокон разместит своих агентов в этом издательстве и будет ждать появления французского шифровальщика.

Возможно, потребуется несколько недель на опознание этого курьера, но, насколько она понимала, это был единственный для них выход.

Эти соображения показались ей вполне удовлетворительными, и леди Первилл выпрямилась, пытаясь думать о чем-нибудь еще, кроме Шеймуса Маккаррена. Однако попытка не думать об этом человеке, наоборот, заставляла думать о нем, и этот порочный круг был прерван, только когда экипаж, слава Богу, остановился.

Джульет вышла из кареты и, протянув кучеру щедрое вознаграждение, попросила:

– Пожалуйста, подождите меня здесь.

Кучер, приподняв свою запыленную шляпу, расплылся в широкой улыбке, и леди Первилл старалась не смотрегь на пучки черных волос, торчавших из его ноздрей, как две толстые гусеницы, и шевелившихся при каждом его слове.

– Я буду стоять как приклеенный на этом самом месте, можете не беспокоиться.

– Спасибо. – Уверенная, что волосатый кучер не бросит ее на этих незнакомых улицах, Джульет повернулась к огромному зданию, перед которым они остановились.

За годы красные кирпичи потемнели от вечной несмываемой сажи, и грязное квадратное здание могло похвастаться скорее своими утилитарными функциями, чем архитектурными изысками. Единственную изящную вещь она разглядела на стеклянной панели, вставленной в обшарпанную деревянную дверь. Это были написанные золотом слова «Лондон геральд».

Леди Первилл была полна решимости доказать этому шотландцу, что ее труды чего-то стоят. Она открыла дверь в одно из многочисленных лондонских газетных издательств. Однако, ступив за порог, Джульет невольно зажала уши, оглушенная грохотом печатных машин, оказавшимся громче, чем она ожидала.

Удивленный появлением в типографии женщины, молодой человек, измазанный чем-то похожим на черные чернила, бросился к ней и молча указал гостье на дверь в дальнем углу этой огромной комнаты. Она кивнула, показывая, что поняла его. Дойдя до указанной двери, Джульет повернула круглую ручку, безнадежно испачкав белые перчатки грязью, смешанной с типографской краской.

Распахнув тяжелую дверь леди Первилл вошла. Оглядывая редакционный зал «Лондон геральд», она сняла испорченные перчатки.

То, что она увидела, не произвело на нее большого впечатления.

Одинокий клерк стоял за высоким деревянным прилавком, за его спиной были расставлены несколько старых столов, заваленных горами бумаг, за которыми едва виднелись головы пожилых джентльменов.

Перед Джульет в очереди, к которой она присоединилась, стояли два человека, что было весьма кстати, это давало ей время сформулировать свои вопросы теперь, когда она увидела механизм печатного дела в действии.

Первый посетитель закончил свое дело и ушел, кивнув пожилому человеку, стоявшему перед ней, и тот заговорил с долговязым клерком.

Старик, видимо, продавал свой дом после смерти жены.

Как грустно.

Леди Первилл снова взглянула на пожилого джентльмена, пытаясь угадать, был ли их брак счастливым. Она знала, что бывают счастливые браки, а несчастливый союз ее родителей был скорее не правилом, а исключением. Почему же она всегда относилась к браку с непреодолимым скептицизмом?

Джульет размышляла над этим вопросом, пока старик продолжал обговаривать с клерком точный текст его объявления, которое будет печататься целую неделю, и сколько это будет стоить.

Когда они договорились о цене, джентльмен заколебался, и леди Первилл поняла, что не ошиблась. Когда этот человек окончательно решил продать свой дом, его горе заметил бы всякий, лишь взглянув на него.

– Ну и как? – без малейшего намека на сочувствие спросил клерк. – Вы хотите разместить ваше объявление или нет?

Джульет, возмущенная грубостью клерка, улыбнулась старику и довольно громко сказала:

– Они в этой «Геральд» совсем не дают вам времени принять решение, разве не так?

Люди, сидевшие за столами, неодобрительно уставились на нетерпеливого клерка.

Ободренный ее добротой, джентльмен ответил ей улыбкой и затем наконец кивнул клерку и заплатил за объявление.

Леди Первилл посмотрела ему вслед и повернулась к невежливому клерку. Она уже открыла рот, когда рядом с ней протянулась длинная толстая рука с тонким коричневым конвертом.

– Это вам, мистер Смит, то же самое, наконец…

– Простите. – Джульет оглянулась, чтобы посмотреть на нахала.

Огромный мужчина с безобразным шрамом на левой щеке взглянул на нее, его глубоко сидящие карие глаза смотрели как будто сквозь нее, как на пустое место.

– Я отниму лишь минуту, мадам. – Верзила снова протянул клерку конверт. Однако передать документ ему помешал изящный венецианский веер леди Первилл, преградивший путь мускулистой руке этого человека.